– Я не сомневаюсь, что вы ничего не украдёте, но…
– Впрочем, я хотела с вами посоветоваться. У меня в детском отделении подростки мужского и женского пола бегают друг к другу в палаты. Чтобы чего не вышло, я решила перевести их на постельный режим.
– О! – искренне удивился я.
– А чтобы режим соблюдался, я хотела бы снять со всех трусы. Как вы думаете, это можно?
– С точки зрения прав человека ― едва ли.
– Вы думаете? Гм… Когда я была в Евпатории главным врачом санатория, я со всего корпуса снимала трусы. Кстати, вы бывали в Евпатории?
– Увы, кроме Средней Азии, нигде не был: Душанбе, Самарканд, Джетисай, Гулистан, Янгиер – слышали?
Она пропустила мой ответ и вопрос мимо ушей.
– Ах, Евпатория, Евпатория – голубая страна, обсыпанная ракушкой, песком и извёсткой. Там так медленно по небу едет луна, поскрипывая колёсами, как крымский татарин с повозкой…8 Кстати, вы слышали о судьбе крымских татар?
– Да я и сам в некотором роде крымский татарин.
– Да ну! А как ваша фамилия?
Я назвал. Она некоторое время тупо смотрела на меня своими сливовыми глазами. Наконец, до неё дошло:
– А, в этом смысле! Ну, идите, идите к своей Фаине Ивановне. Вам повезло – идеальная операционная сестра. И человек хороший. Я её искренне люблю, но предостерегаю вас: она секретарь больничного парткома, при ней – ни слова о политике, и ни в коем случае не говорите, что вы диссидент.
– Помилуйте, да разве я сказал вам, что я диссидент?
– Зачем же говорить – это и так видно.
Я засмеялся:
– Уверяю вас, почтенная Сара Абрамовна, вы сильно ошиблись: я не люблю диссидентов, ибо предвижу результаты их деятельности.
– Какие результаты?
– Плачевные. ― ответил я, закрывая за ней дверь двадцать девятого кабинета. – Так где, вы говорите, реанимационное отделение?
– На втором этаже, прямо против лестничной клетки. Будьте осторожны, наша техничка Вера Степановна только что вымыла лестницу – не убейтесь.
Я пошёл по указанному адресу. В реанимационной палате над постелью больного склонились двое в белых халатах – мужчина и женщина. Я спросил разрешения войти и отрекомендовался.
– Главный анестезиолог Михаил Ивáнов сын Похлёбкин, ― подал мне руку мужчина.
Я немного опешил от такого представления, но быстро овладел собой:
– А вы, если не ошибаюсь, Фаина Ивановна? – обратился я к женщине.