Он с силою переломил крест о согнутое колено и отшвырнул от себя обломки его.
– Дети мои! – воскликнул он и прослезился. – Славные мои подданные, сыны и дочери плоти и крови! Вот вам мои богатства! Царские венцы – желающим славы: насытьтесь! И горы золота – алчущим: насытьтесь! И оружие тем, кто хочет усладиться победою над соседом своим: насытьтесь! И похотливые, жаждущие прикосновений тела – сладострастным: насытьтесь! Насытьтесь все! Мои сокровища не на небесах, где никто и никогда их не видел, а здесь! Радуйтесь! Вкушайте! Я, верховный ангел света Сатанаил, первым осознал пагубу света и первым отбросил от своего имени позорную приставку «ил»! Я стал для вас Сатаною. Это был мужественный шаг, потому что до меня никто не посмел возвысить свой голос. Сатана! Как прекрасно мое имя! Как торжественно! Повторяйте его и освящайтесь им! Славьте его и поклоняйтесь ему! Са-та-на! Са-та-на!
Послышались редкие голоса.
– Громче! – закричал артист, заводя толпу. – Громче!
И вот уже тысячи хрипели, вопили, скандировали:
– Са-та-на! Са-та-на!
Артист поднял руки, и площадь затихла.
– Тьма! – вдруг торжественно провозгласил он. – Тьма – моя стихия! Я возлюбил ее! И вы ее возлюби́те! Вы уже знаете ее, потому что только во тьме возможно удовлетворить любое желание! Свет не стал бы светом, если бы не был отделен от тьмы! Берите же ее черный огонь! Берите в избытке!
В руке его появился горящий факел.
Певцы и балерины покинули свои места на сцене и ушли через боковую дверь.
– Этот костер – во имя нашего союза в блаженстве и наслаждении!
И он поджег сцену.
Толпа вокруг ахнула.
– Весь мир – бушующее пламя! – закричал он в исступлении. – Похоть плоти! Кипение страсти! Я иду к вам, ваш бог и князь!
Он спустился со сцены и, подняв над собой распахнутые руки, пошел сквозь толпу.
И люди расступались и давали ему дорогу.
Огонь все ширился, горячел.
Возгласы удивления и восхищения слышались кругом.
Наконец зрители шарахнулись в стороны и начали разбегаться.
И мальчик вместе с толпою отбежал от театра.
Когда расстояние до горящей сцены сделалось безопасным, он остановился и стал смотреть на нее издали. Пламя охватило уже всю постройку, гудело, металось, возносясь на огромную высоту и заслоняя своей яркостью прямые лучи заходящего солнца. Вдруг с треском крыша сцены рухнула, выплеснув к небу тысячи искр.