Заметив вошедших, ближайший к входу
разведчик (тот, что постарше), попытался торопливо подняться на
ноги. Его товарищ, мазнув по лицу комдива расфокусированным
взглядом человека, получившего черепно-мозговую травму, с
запозданием дернулся следом, однако Кобрин лишь махнул рукой -
«сидите, мол».
- Товарищ полковник, товарищ майор,
замкомвзвода сержант Евсиков…
- Вольно, сержант. О здоровье не
спрашиваю, сам все вижу. Доложить о результатах разведки
сможете?
- Так точно, смогу, - кивнул сержант,
бросив на товарища короткий взгляд.
Поискав взглядом, на что бы присесть,
Сергей заметил возле противоположной стены парочку массивных
деревенских табуретов. Подтянув один поближе, уселся в паре метров
от бойцов. Вторым завладел Гареев, разместившийся в углу. Выложив
поверх планшета блокнот и приготовив карандаш, майор приготовился
конспектировать разговор, выполняя просьбу командира. Особой
надобности в последнем, в принципе, не было: на память Кобрин пока
не жаловался, но пусть будет. Вдруг и на самом деле что-то важное
упустит? Зря, что ли приказывал?
Сергей оглядел напрягшихся
разведчиков. Волнуются, понятно: не ожидали, что придется повторять
рассказ самому комдиву. Да еще и в подобной обстановке, определенно
не способствующей спокойному разговору. А что делать? Нет у него ни
времени, ни возможности, чтобы дожидаться оформленного по всем
правилам рапорта. Обстоятельного, с аккуратно нанесенными на карту
местности пометками и пояснениями. И местного особиста, которому
при подобном разговоре обязательно надлежит присутствовать, в
пределах видимости тоже не наблюдается. Что, с одной стороны, вроде
как непорядок, а с другой? А с другой – некогда ждать. Поскольку у
него снова цейтнот, как и в прошлые два раза.
Правда, и ставка сейчас не в
пример более высокая…
- Значит так, товарищи бойцы. Надолго
я вас не задержу, сам вижу, в каком вы состоянии. О том, с кем вы
за Лугой столкнулись, мне уже доложил товарищ майор. Сейчас прошу
кратко, без лишних подробностей, рассказать обо всем произошедшем
еще раз. Буквально пять минут на рассказ. В первую очередь меня
интересуют подробности, касающиеся этих диверсантов. Любые
подробности, - с легким нажимом повторил Кобрин. - Как вооружены и
экипированы, чем занимались, когда с вами столкнулись, на каком
языке разговаривали, что заметили странного или
необычного.