С другой стороны, какие уж тут
изменения, если время расписано едва ли не по минутам? Плохо,
конечно, что они так и не получили подробной схемы обороны моста,
да и с тыла их уже не поддержат, пойди что не так, ну да ничего.
Справятся, не впервой. Да и не поняли бы русские ничего, даже
вернись кто из разведчиков живым – зря, что ли, группа шла именно в
немецкой форме? Наверняка, решили бы, что столкнулись с
обычной разведгруппой, что вполне логично. Как будто их командиры
не знают, что 6-я танковая дивизия уже почти на подходе! Какая тут
может быть связь с едущим на ту сторону Луги одиноким
бронетранспортером и следующим за ним грузовиком? Кунца с его
парнями, разумеется, жаль, но что поделать – война… Все они
прекрасно знали, что подобное рано или поздно может произойти с
любым из них. С кем-то раньше, с кем-то – позже. Das
Schicksal…[2]
Спрятав бинокль, лейтенант легонько
пихнул коленом унтер-офицера Пурвина, для которого русский был
родным языком. Когда подъедут к переправе, именно ему предстоит
первым завести разговор с караульным, попросив срочно позвать
командира. И дальше действовать по обстановке, в зависимости от
реакции противника. Вторым, кто отлично знал варварское наречие,
был ефрейтор Шлау, едущий в грузовике. Русским по крови он не был,
но долгое время жил на территории Российской Империи. И экипаж
броневика, и ефрейтор с шофером были одеты в русскую военную форму,
кроме них - еще трое находящихся в кузове бойцов – так, на всякий
случай. Впрочем, когда начнется атака, это уже не будет иметь
никакого значения. А после того, как к реке подойдут танки во главе
с обер-лейтенантом и мотопехота – и подавно…
- Вылезай наружу,
подъезжаем.
- Слушаюсь, Herr Lieutenant, - унтер
поправил на голове шлемофон и завозился с запором бортовой
бронедверцы. Выбравшись на наружную подножку, он выпрямился во весь
рост, приготовившись отыграть свою роль в расписанном по секундам
смертоносном спектакле. Он был настолько спокоен и собран, что
Реннер, глядя на него, лишь криво ухмыльнулся: да, нечего и
волноваться, враг ничего не подозревает, так что все пройдет,
словно по нотам. Как было совсем недавно в Даугавпилсе, а до того –
в Бресте, где его камрады из двенадцатой роты отработали на
отлично, славно порезвившись в тылу противника, который, скорее
всего, так ничего и не понял. Пурвин – отличный солдат, надежный,
неглупый и исполнительный, даже странно, что чистокровный русский.
Порой немного раздражает его зашкаливающая ненависть к
«большевикам» и «комиссарам», как он до сих пор называет былых
соотечественников, но это ничего, главное, чтобы в бою не
мешало.