«Не знаю… Странно все это…»
До начала занятий было еще минут пятнадцать. Я успевала выпить чаю, хотя безумно хотелось кофе, соблазнительный аромат которого всегда витал в воздухе у столовой, но на него у меня тоже была аллергия.
«Вот интересно,– в очередной раз задумалась я,– еще не встречала в жизни человека, у которого была бы аллергия на кофе! Я просто уникальный биологический организм! Хм, кафедра анатомии и физиологии человека была бы явно заинтересована моим трупом! Надо будет в будущем завещать свое тело нашей лаборатории…»
Из привычно бредовых мыслей вырвал гортанный хохот Валентины, хотя больше похожий на хрюканье.
– Аська, ты в своем амплуа! Новый год уже с сентября празднуешь!
– Валечка, здесь уместнее было бы сказать – «в своем репертуаре»,– вежливым тоном поправила лаборанта Мария Петровна, деликатно поправляя оправу очков.– Ты же работаешь на кафедре литературы!
«Вот от кого я переняла привычку поправлять маму»,– усмехнулась я.
– Да ладно вам,– отмахнулась Валентина,– не на кафедре же русского языка.
Мария Петровна лишь добродушно покачала головой и отвернулась.
– Коллеги, а как вы будете праздновать Новый год?– пролепетала вездесущая Ася, привычно посасывая кончик изрядно погрызенного карандаша и мечтательно закатывая глаза.– Вот я отправлюсь с моим Мишкой в путешествие по золотому кольцу России. Это будет чудесно!
Валентина, страдающая излишним весом, со скрипом развернула свое кресло и, как всегда, тяжело выдохнув перед началом разговора, заявила:
– Накроем стол, обожремся, послушаем президента и спать. Че тут думать?
«Как всегда – человек без фантазии и излишков воспитания!»
– Как, как – таз оливье, отбивные, мандарины, застольные песни и пьяные гости под елкой,– рассмеялась Мария Петровна.– Это незыблемая традиция семьи Карловых.
Я невольно улыбнулась прозаичности жизни и перевела ожидающий взгляд на еще одну коллегу, преподавателя зарубежной литературы Гертруду Кузьминичну Васьковскую, которая будто и не замечала нас всех с самого своего прихода.
«Боже, и кто назвал эту бедную женщину таким нелепым именем?!»
– А по-моему, этот новый год будет таким же, как и все предыдущие,– откликнулась она тихим, каким-то бесцветным голосом.
Утомленно сомкнув веки, Гертруда Кузьминична откинулась на спинку кресла и ровно задышала, как если бы пыталась сдержать слезы. Ей было уже пятьдесят восемь. Она жила совсем одна где-то на краю города в коммуналке.