Где жизнь, там и поэзия души - страница 2

Шрифт
Интервал


Язык поэзии Лилии Панищевой – ни с чем не сравнимый, сложный, чистейший, выверенный до каждого знака препинания, очень грамотный. Он как песня. Но песня эта грустная. Потрясающие описания, все образы без труда возникают в воображении. Как всегда, поэт оказывается в таких местах, куда никто либо не добирался, либо, добравшись, о них не рассказывал. Повествование настолько крепко сбито, динамично, насыщенно, проникновенно, что, хочешь не хочешь, попадаешь под его обаяние. Её стиль традиционен гармонией с природой, живой связью между образом природы и родины. Читаешь и понимаешь, что по-другому и выразить нельзя, и лучше описать уже невозможно. Эта поэзия естественна, в ней всё настоящее, а поэтому воспринимается она как поистине русская поэзия, созданная русским поэтом.

Природа, полная поэзии и прелести, трогает и волнует каждого человека, искренне любящего свою родину. Восхищение нарастает постепенно. Чем прозрачнее воздух, тем ярче солнечный свет – эта мысль относится к восприятию книги полностью. Поэзия Лилии Панищевой прозрачнее воздуха. Она пишет о таких простых, основополагающих вещах, как воображение, память, зоркий глаз, чуткость к деталям – а ты читаешь это как откровение, как захватывающую повесть, и каждое слово действительно обретает свежесть, будто его не произносили до этого миллионы людей, не стёрли его, словно старую банкноту, перекладываемую из кармана в карман.

Книга состоит из множества замечательных стихотворений, повествующих о разных проявлениях человеческих чувств. Короткие и длинные, печальные и весёлые произведения глубоко западают в душу. Изящный стиль, полёт мысли женщины-поэта чувствуются в каждом предложении и вызывают восторг, искреннее преклонение перед незаурядной личностью и силой искусства.


Никольский Евгений Владимирович,

профессор, доктор филологических наук,

доктор богословия

Свет утешенья

Ангел милый, как свет утешенья,
Возвращается к грустной Земле.
В небе кротком, у края забвенья,
Клочья туч словно в тонкой золе.
В слёзных росах изящная верба
Что-то шепчет соседке-реке.
От гнетущего в бедах ущерба
Им вдвоём не уплыть налегке.
Вдруг, не ведая в поле покоя,
Закружит озорной мотылёк
Над душистой красою левкоя —
Синекрылый живой василёк.
И взыграет восторженно сердце
В голубых от любви небесах,
Где сияет на ангельской дверце