– Подлец, – прошипел воевода, прыгнув на мальчишку сверху. – Я те что говорил, собака безродная? – Парню прилетело тумаков, и он, закрывши руками голову, заголосил:
– Батюшка-а-а, – за что снова схлопотал по шее и повалился в ноги.
Воевода стянул штаны со служки и отвесил по заднице звонких шлепков.
– Не бейте! Батюшка, не бейте! – выл Ивашка, стараясь прикрыть срамное оголённое место, но воевода остановился и не бил уже.
Парень затих, стараясь оглянуться через плечо на Твердислава, но снова получил оплеуху, уже не такую, как раньше, только чтобы отвернулся. А Чермный тем временем раздвинул тощий зад, и тут холопа опалила такая боль, что он и закричать не смог. Какого угодно наказания мог ожидать Ивашка, но не такого! Парень забыл, как дышать. Закаменел от грубости, горел от срамных воеводских вздохов и боялся, боялся хоть как-то рассердить Чермного больше, не смея даже пошелохнуться.
Закончивши с наказанием, воевода погнал прислужника прочь, строго-настрого наказав молчать как рыба, иначе повторит адскую муку. В штанах было мокро и болело так, что Ивашка забрался в дальний угол на кухне, да там и притих до самого утра, беззвучно глотая слезы, пока не забылся беспокойным сном.
Святослав склонился над маленькой запиской, которую хотел отправить с утренним голубем. Она была засекречена тайными письменами, придуманными с княжичем, когда они детьми дружили при дворе, где за князьями был великий пригляд дядек и нянек, а секреты они могли доверить токмо друг другу. Княжич со Святославом выросли, а смешливый детский язык пригодился в военных походах и сослужил им не раз.
В дверь поскреблись, и сначала Святослав подумал, что это мышь али крыса шебуршится в углу, но когда звук повторился, отпёр. На пороге стояла босая Софья, потупив взор. Коса расплетена, и огненный волос палантином закрывал женскую спину ниже задницы. Лицо девицы горело соблазнительным румянцем, а от неё самой пахло луговыми травами. Князь вздохнул, понимая, зачем пришла красавица.
– Иди спать, Софья. – Святослав попытался закрыть дверь, но рука девушки удержала её.
– Не гони меня, князь. Я не могу вернуться в свою опочивальню.
Князь подождал, пока с гордо поднятой головой дочь воеводы зайдёт в комнату. Посмотрел на лёгкую летнюю рубаху, надетую на девичий стан, что не скрывала округлую грудь с большими темными сосками да курчавость внизу. Тяжело вздохнул.