– А ты с чего решила, что он невиновен? Ведь его поймали, говорят, когда он горло девушке резал?
Аксинья в страхе закрыла рот Осинке рукой.
– Не было такого! В конюшне в это время он был! Со мной! – Женщина погладила живот, а у Осинки поднялись от удивления брови вверх. – Токмо мне про это говорить никому нельзя, иначе муж убьёт, ежели опозорю его на весь край! Я и так плачу за это каждый божий день тумаками да побоями!
– Какой же позор, коли ты чадо ждёшь? Разве это важно от кого, если ребёнок от любви рождён?
Аксинья печально улыбнулась.
– Передай ему, что люблю его!
– Хорошо, – согласилась Осинка, – передам, коли свижусь.
Она как ни в чем не бывало вышла из угла сарая и вскочила на серого коня. Князь уже гарцевал на выезде.
Пошёл снег, огромными хлопьями опускаясь на дорогу, ведущую к тракту, и Святослав чувствовал приближение бурана. Резкие порывы ветра налетали неожиданно, заметая снежинки в вихри.
– Поторапливайтесь! – скомандовал в путь Святослав, посматривая на горизонт, заволочённый тучами. Воеводу поместили на лёгкие сани, что с радостью за золотой передал Гусак, запрягли их тройкой, править встал Никита.
Мимо князя пронеслась Осинка, выкрикнув:
– Не успеем! Накроет до Пересеченска!
Мужики торопили коней, переходя на рысь, потом в галоп. Как и сказала северянка, накрыло их даже раньше.
Взмыленные лошади. Нёсшиеся в белой пелене всадники. Перекрикивания и неожиданно долетевший до уха вой. Кто-то крикнул:
– Волки! – Это воевода справа и слева обнаружил нагонявшую стаю.
Один волк прыгнул на коня стражника, но тот пнул его сапогом. Взвизг. Лошадь испуганно заржала и бросилась пуще прежнего вперёд, ломая стройный ряд и внося сумятицу. Всаднику чудом удалось удержаться в седле.
С тем волки разом переключились на сани, что шли тяжелее лёгких конных, отбивая добычу от остального отряда. Твердислав привстал в санях и, размахивая длинным хлыстом, начал кричать да эгегекать. И пока Никита погонял тройку, Чермный хлестал по бокам, стараясь достать свору. Злая да большая, видать, стая попалась, раз рискнула напасть на семерых.
Осинка обернулась, когда заметила, что крик воеводский отстал. Достала короткий меч и, крутанувшись, поворотилась к саням, успешно растаптывая одного зверя, готового сигануть к Чермному.
Конь лютовал, стараясь зубами достать ещё одного волка. Девушка оборачивалась, разглядывая в буране шкуры преследователей. Тут горло ей ошпарила боль. Хлыст воеводы, что окутался вокруг шеи, сдёрнул её с седла, стаскивая как кутёнка вниз. Осинка кубарем покатилась в снег, пропадая в снежной пучине. Твердислав удовлетворённо хмыкнул про себя, продолжая как ни в чем ни бывало хлестать направо да налево.