– Сам-то хоть прописался? – визгливое сопрано нервничало.
– Тамарка сделает, не проблема, – фыркнул Петрович.
«Надо бежать», – мелькнуло в голове, и я прошмыгнула в спальню.
Странно, но они меня не заметили – увлеклись обсуждением моей скорой смерти. Стащив свадебное платье, я лихорадочно натянула на себя шерстяные колготки, утеплённые джинсы, свитер, схватила сумку с кошельком и паспортом в кармане, затем юркнула в прихожую. Компании на кухне не оказалось. Значит, они будут меня искать.
Лестничная площадка пустовала. Обувшись, накинув куртку, я сбежала вниз, посмотрела на светившиеся окна Рухлиных и поспешила в направлении лесопарка. Зачем пошла туда, я не поняла. Будто кто-то неведомый руководил моими действиями, лишая воли и навязывая свои приоритеты.
«Завтра на работу не надо, – дятлом стучало в голове, – ты взяла двухнедельный отпуск, а за это время что-нибудь прояснится»
«Что прояснится? – задыхаясь от бега, спрашивала сама у себя я. – Документы на квартиру у Толика, кругом враги, алчущие моей смерти. Из поликлиники за меня не вступятся, я всего лишь винтик в механизме здравоохранения. В прокуратуре у Тамары Ивановны свои люди».
Тесно застроенные трущобы остались позади, лесопарк стремительно приближался, высокие сосны стройными рядами стояли на страже его величественного покоя. Я поёжилась от страха, но решила, что только здесь смогу спрятаться от убийц. Почему не пошла к остановке, ведь у меня были деньги, что руководило моими действиями, оставалось загадкой.
В лесу застыла тишина, звери и птицы крепко спали в своих уютных убежищах, а у меня даже холодной норы не было. Тяжело дыша, я обрушилась на заснеженную скамейку и тут же поняла, что видна каждому прохожему. Надо идти дальше. Куда? Повертев головой по сторонам, решила направиться в чащу, благо, аккуратно посаженные деревья позволяли это сделать.
Неожиданно брызнули слёзы, и я осознала, что иду навстречу своей погибели. Страха не чувствовала, чувствовала желание поскорее закончить земной путь. Сейчас упаду в сугроб и забудусь вечным сном – всё лучше, чем быть задушенной или отравленной новоиспечённым мужем.
Время растворилось среди вековых хвойников, но белая простыня, покрывшая землю, не давала растеряться в кромешной тьме.
Наконец, ноги стали подгибаться, они потребовали отдыха. Я упала под самую большую сосну и прислонилась к ней спиной. Глаза закрылись. Вспомнила маму и заплакала навзрыд. Сколько рыдала, не помню, но внезапно над головой пролетела птица. Она сбросила на мои плечи охапку снега и умчалась вглубь. Холода я уже не чувствовала, приятное тепло побежало по жилам. Захотелось спать.