«Очень высокопоставленное лицо при дворе», – сказал Кристоф озабоченно. – «И не оправдывайся, ma chere, я на тебя нисколько не сержусь. Лучше скажи мне, как он выглядел? Ты не заметила ли во внешности его что-то странное?»
«Ну, он сильно похудел с тех пор», – начала Дотти. – «Рука до сих пор на перевязи… Я удивилась, так как знала, что его ранило тогда в ладонь, и носить так ее не стоит. Заметила это ему, он сказал, что сломал ее, к дальнейшим несчастьям. Ну и бледный очень сильно, под глазами круги. Поэтому я и пригласила его пройти отдохнуть с дороги».
«Он ничего мне не передавал?» – спросил граф, попутно думая, а не стоило ли поехать к его подопечному и разузнать, что именно стряслось.
«Я его несколько раз спрашивала об этом, он лишь пожимал плечами и говорил, что сам к тебе наведается и все скажет», – растерянно произнесла Дотти. – «Под конец у него кровь носом пошла, я засуетилась, Анна побежала за льдом, но он сказал: „Пустое“… Мне кажется, Бонси, что его избили по дороге, лихие люди напали… А давай не поедем на дачу, вдруг они там в кустах сидят и ограбят нас так же?»
Кристоф невольно засмеялся.
«С этими разбойниками Рибопьер наверняка знаком хорошо. Уже встречался с ними. Лично».
Лицо Доротеи при этих словах отразило крайнее изумление. Граф понял, что ему придется рассказать ей всю историю про «Селаниру» и «Химеру». И про то, что он отдал всю переписку императрице Елизавете, и с этими письмами та вольна нынче поступить так, как посчитает нужным.
«Так значит, теперь эти письма в безопасности?» – проговорила Доротея, выслушав мужа спокойно, даже ни разу не перебив его своими изумленными восклицаниями.
«Можно считать и так».
«Но если Химера… то есть, князь Чарторыйский, объявится в Петербурге и сам потребует у тебя эти письма?»
«С чего ему знать, что они были у меня?» – произнес Кристоф беззаботно. – «К тому же, теперь сия переписка – не моя проблема. И даже не проблема Саши».
«Мне все интересно, о чем же говорилось в этих письмах, раз они так важны?»
«Важно не то, о чем в них могло говориться», – лицо графа приняло задумчивое выражение. – «Важно то, о чем их наличие свидетельствует».
Дотти промолчала. Она скрестила свои длинные тонкие пальцы перед собой, а взгляд ее серо-зеленых глаз сделался отстраненным, на редкость задумчивым. Кристоф понял, что редко видит свою жену такой. Ему даже было невдомек, что Доротея могла выглядеть именно так.