Имам тоже схватил свой кинжал и крадучись, отступая к стене, дважды крикнул своих мюридов. Но никто не бросился, не откликнулся на его зов − убийца успел зарубить охрану. Аул безмятежно спал. Никто не слышал зова имама, да никому и в голову не могла прийти мысль потревожить сон грозного владыки.
Отступая под натиском великана, Шамиль бесшумно лавировал, ловил удобный момент, чтобы напасть на противника, а тот сослепу рвался туда и сюда, махал топором, рассекая со свистом воздух. Он смёл и разворотил все, что попалось ему на пути.
− Ну где же ты, храбрец? Ненавистник урусов, любимец мюридов, которые, как безмозглые псы, кидаются на свою смерть? − неистово ревел гигант. − Где ты, удачливый хитрец, о котором трубят повсюду в горах? Где ты прячешься, трус? Иди, свяжи мне руки, померься силой со своей судьбой! Или ты, зрячий, боишься слепого? Или твой Аллах забыл о тебе?!
− Я здесь! − громко крикнул имам и тотчас отскочил в сторону. Тяжелый топор со страшной силой глубоко врубился в стену, опрокидывая развешанные тазы и котлы из меди, кувшины и миски, как раз в том месте, где секундой раньше находился Шамиль. Улучив минуту, имам прыгнул барсом на своего врага. Но тот был много сильнее, лютее, выносливее; закрутил его на своей спине, будто буйвол. Начал кидать и швырять, успел несколько раз поранить кинжалом. Но ловкость и быстрота Шамиля всякий раз выручали, ему удавалось избежать рокового удара. Поединок на кинжалах длился более двух часов. И все же ослепленный башибузук загнал Шамиля в угол, схватил за пояс, вскинул над головой и хотел размозжить о каменный пол…
Но поднятый в воздух Шамиль изловчился и в последний момент успел вогнать кинжал в горло злодея. Тот дико захрипел, истекая кровью, пошатнулся и рухнул. Кинжал и топор выпали из его страшных рук. Утром нашли их обоих в растекшейся луже крови. У Шамиля, говорят, оказалось девять ран после той схватки! − закончил свой рассказ дервиш. − Имаму еще целый месяц пришлось лечиться вместе со своими джигитами в том ауле, пока он вновь не стал сильным, как тур, храбрым, как лев, и горячим душой, как огонь.
− Ты сам-то веришь в эту историю? − глядя в застывшие бельма дервиша, отрывисто спросил Шамиль.
− Ка-ак не верить, брат? − искренне удивился странник. − Если об этом говорят горы!..