– Не сегодня, в другой раз, – ответил я.
– Я же хочу, чтобы и другие ребята увидели вас.
– Сынок, дорога дальняя, нужно ехать. Ты думаешь, мне хорошо? Ведь и меня душат жизненные проблемы, Джаки. Скоро придет зима. А дом еще не закончен. Остальное сам поймешь.
– Тогда переезжайте сюда обратно.
– Об этом тоже думал. Но пока мне лучше быть там, есть много других обстоятельств. Об этом, возможно, расскажу, когда приеду в следующий раз. Джанибек, пойдем сядем вон на ту скамейку, у меня нога онемела, – сказал я, уводя его подальше от посторонних глаз.
Таксисты и ожидающие пассажиры, не отрываясь, с презрением смотрели на нас. Быть может, они принимали меня за подлеца, бросившего жену и детей.
Мы вдвоём стали снова вспоминать наши школьные дни. Прошли обиды. Наслаждались воспоминанием о наших уроках, о тех сладостных днях, где осталась частичка нашей души. «Джаки рано лишился отца. Его отец погиб при автоаварии», – как-то говорила мне его мама. Мальчику нужен отец. Особенно они нуждаются в отцовской ласке. Какое счастье для мальчика – рассказать отцу о самом сокровенном, отвести душу! Словом, я его понимал, ведь все мы были когда-то детьми. К тому же Джанибек сам по себе был очень ранимым, любящим задушевную беседу мальчиком. Он быстро сближался с людьми – такова была его природа.
Было уже больше пяти часов. Поздняя осень. Быстро темнеет. В это время, как только небо затягивается тучами, на перевале Суусамыре идёт снег. Нельзя оставаться. В такое время один день решает судьбу целого года. Как это ему сказать?! Джанибек говорил безостановочно. Я начал беспокойно посматривать на часы. К моему счастью, парень в черной кепке объявил:
– Дешевое такси!
Мы не успели поговорить обо всем. Только Джанибек говорил не переставая и не давая мне возможности что-то сказать. Осталось много недосказанного. Обнялись на прощание. По взгляду Джанибека было понятно, что он остался неудовлетворённым нашей встречей. Хотелось дать ему денег, но у меня их самому еле хватало.
– Ладно, – говорю я, – приеду еще, передай привет ребятам.
Он молча резко повернулся и побежал, отдаляясь от меня. Он не смог пожелать мне удачной дороги, может, оттого, что не смог простить меня. Всю вину Джанибек переложил на меня.
Я остался стоять на месте как вкопанный, весь в раздумьях, как мне оправдаться перед ним при следующей встрече. С позиции ребят они правы, а у меня своя правда, жизненная. Кто нас рассудит? Разве нужно мне оправдываться? Быть может, моя вина в том, что я уехал, не объяснив своё положение? Да, именно так. «Ты – человек в зрелом возрасте, еще и учитель, и, несмотря на всё это, получается, продал человеческие отношения», – говорила моя совесть. Моя вина и моё раскаяние мучили с двух сторон, не давая долгое время покоя моей душе. Согласен. Нет иного выхода, приходится согласиться. Да, время само сделает свои выводы. Но, как говорится у русских, обиды пройдут, однако рубцы останутся».