.… Только на этот раз уже без помощи палестинцев и этого, как его, выговорить трудно… пентаритритола тетранитрата, холера ему в бок! – какой после себя слишком уж яркий след оставляет, чтоб тому, кто его выдумал, в аду и посейчас икалось …. Да, о чём бишь я? Ага, вспомнил…. Так вот, этим действом мы обязаны будем подкрепить, так сказать, вербальные, сиречь – устные, предупреждения наших политических вождей – но так, чтобы оные вожди за наши шалости никаким боком ответственности не несли. Теперь ясно?
Левченко облегченно улыбнулся.
– Наконец-то!
– А ты шибко-то радостно не вздыхай. Нам оттого, что наша операция включена в общий расклад действий всех к тому причастных органов – легче, учти, не будет. Наоборот. Будет тяжелей. Потому как облажаться мы ноне не имеем права никак! Филигранно должны сработать, ювелирно! Чтоб комар носа не подточил! Ясно, товарищ подполковник?
Левченко встал, одернул пиджак.
– Так точно, товарищ генерал! Ясно!
Калюжный едва заметно улыбнулся и махнул рукой.
– Ну вот, а теперь ступай. Давай к восемнадцати ко мне с Гончаровым – будем вместе думать, как нам задание любезного Отечества выполнить. Раз уж оно о нас наконец-то вспомнило…
* * *
Опять за рыбу гроши! Двадцать седьмого быть в Сваляве – и хоть тресни, а будь! Спрашивается – что он забыл в этом Закарпатье накануне праздника? Понятно, раз требуют прибыть – значит, без него обойтись нельзя – но ведь за четыре дня до Нового года! Когда весь советск… тьфу, весь бывший советский народ закупает селедку для салата под шубой, шампанское и мандарины, пуская слюнки в предвкушении праздника! А ему – в путь, в путь, маленький зуав, труба зовёт…
Хотя, что тут возмущаться – приказ есть приказ, и выполнять его надлежит беспрекословно, точно и в срок, как бы ни хотелось встретить приход Нового года в этой уютной квартирке на окраине Варны, в тишине и неге…. Да, ЧТО есть приказ – во времена доисторические, в первый же день его военной службы, наглядно продемонстрировал старший сержант (нет, он тогда был ещё младшим) Федоренко. Тогда, помниться, суетливая и гомонливая толпа стриженых духов в необмятом новеньком обмундировании с только что, вкривь и вкось, пришитыми погонами, долженствующая, по идее, изображать строй, на приказ отца-командира «Разойдись!» отреагировала как-то вяло, безынициативно, с холодком, и разбежалась в разные стороны лениво и неуверенно. И, чтобы наглядно разъяснить бойцам, как надобно выполнять приказы, сержант Федоренко, вновь построив свой учебный взвод, вторично отдал ту же команду – сопроводив её, для пущей убедительности, действием, сиречь – метнув в самый центр строя тяжелую табуретку.… Надо сказать, что это был крайне эффективный метод убеждения!