- Ма тарина – Милана!
Дочь Витаро изобразила что-то вроде смущенного реверанса и,
растерянно улыбнувшись, словно извиняясь, взглянула на Седого. Не
зная, как ведут себя местные кавалеры при знакомстве с девушками,
Сергей все-же рискнул - он поклонился, взял похолодевшую ручку
девушки и запечатлел на ней легкий поцелуй. Затем он выпрямился, с
неприкрытой теплотой взглянул в прекрасные серые глаза и тихо
произнес свое имя. Не уловив в его взгляде ни насмешки, ни иронии,
Милана слегка зарделась и тут же отвела взгляд, пряча от всех
предательскую мимолетную улыбку.
Если для кого-то из присутствующих это знакомство и показалось
странным, то никто не подал и виду. Один лишь отец Миланы что-то
пробурчал в свои усы и как-то по-особенному взглянул на Седого. «Э,
парень, да с тобой нужно ухо держать востро!» - читалось в этом
полушутливом и слегка настороженном взоре. Решетов сделал вид, что
не заметил настороженности в глазах хозяина замка, спокойно
выдержал его взгляд и дружелюбно улыбнулся в ответ. Встревоженный
папаша, казалось, успокоился, и веселье продолжилось своим чередом.
Седой, ни черта не понимавший в том, что говорилось за широким
столом, осторожно пригубил свой вновь наполненный кубок, едва
прикоснулся к расставленным перед ним блюдам, щадя свой
неокрепший желудок. Хотя, следует отметить, приготовлены они были
великолепно. Гости говорили много, иногда с жаром доказывая что-то
другу, иногда смеясь, словно после рассказанного анекдота, а иногда
и на повышенных враждебных тонах, которые, впрочем, тут же сводил
на нет раскатистый бас хозяина замка. Сергей сидел с потерянным
видом, изредка пытаясь поймать хотя бы мимолетный взгляд Миланы, но
все эти попытки ограничивались тем, что он упирался взглядом в ее
отца, сидевшего между ними.
Наконец, видимо, и крепкий желудок Витаро не выдержал напряжения
от съеденного и выпитого. Что-то невнятно буркнув, он
ненадолго покинул обеденный зал. Едва его широкая спина скрылась в
темном проеме коридора, взгляды Сергея и Миланы, словно
намагниченные, устремились друг к другу. Гости уже изрядно
поднабрались, поэтому всем было не до двух пар глаз, во взглядах
которых читалась невыразимая буря чувств и эмоций. Невыразимая, и
поэтому еще более заманчивая и отчасти пугающая своей глубиной.
Поглощенные друг другом, молодые люди не замечали того, что лишь
один человек, не принимая участия в общем веселье, пристально
наблюдал за ними. Не видели они и злобы, буквально сочащейся сквозь
чуть раскосые разрезы его глаз, которые многие женщины назвали бы
неотразимыми. Роскошные одежды; клинок, отделанный чистейшей воды
драгоценными камнями; благородный облик этого человека, высокого и
статного – все выделяло его из толпы пирующих. Вполне вероятно, на
этом пиршестве он тоже был гостем и, судя по взорам, которые он
бросал на дочь Витаро, не трудно было догадаться, что он имел на
девушку свои виды.