не мужчина! – И, как всегда, со своим специфическим юмором переплюнул всех!
К нам подошла женщины лет за шестьдесят. Высокая, статная, немного коренастая, какие уж тут диеты и фитнес, если многие годы, а практически всю жизнь ее поколения надо было выживать и иметь силы! А такая и вагонетки, если надо, пойдет в шахту толкать, и свой бизнес подымет – а у нее действительно был свой продуктовый магазинчик на базаре, и песню за праздничным столом красивым мелодичным голосом поведет, что-то трогательное типа:
– Миленький ты мой:
Возьми меня с собой!
Обычно говорила на суржике, какое некрасивое слово, а просто в речи ее перемешивались южнославянские слова и напевы. Лицо ее с четкими лепными линиями было слегка подведено дешевенькой косметикой, а волосы, по-видимому совсем седые, что чуть проступало у корней, подкрашены в темно-каштановый цвет. От нее веяло редким сочетанием силы и нежности. Она тащила тяжелые пакеты с пищей для нас, приготовленной из продуктов, которые взяла в своем же магазинчике. За товаром она ездила в Ростовскую область, а иногда даже в Москву. За ней с пустыми руками шел мальчик, как мы знали, двадцати четырех лет. Голова его была аномально укороченной, с затылком почти без выпуклостей и располагалась на широкой шее. На плоском лице глаза прикрывала вертикальная кожаная складка, было видно, так как рот часто открыт, нарушение строения зубов, а переносица короткого носа была сглаженной. Руки, ноги и пальцы на них были укороченными и патологически подвижными. Вечный малолетка улыбался. Он был солнечным ребенком с клиническим диагнозом болезнь Дауна и пороком сердца. Обычно такие дети не живут долго. Но мать очень берегла его. Недавно снаряд попал в угол ее дома, окруженного цветником из роз, которые тоже пострадали, так как на них упали тяжелые железные ворота, благо в это время маленькой семьи не было на месте, и женщина подумывала о том, чтобы на время уехать к сестре и дочери на русский Север, куда они ее звали, чтобы не пугать больше сына. Но ей было стыдно оставить родной город, ополчение: ведь она так призывала бороться за свободу! Трогательно так, что плакать хочется!
А когда я уснула, мне снился мой улыбающийся пес: он нашел меня за тысячи километров!
Воевали, можно сказать, вахтовым методом, иногда уходя отсыпаться и не только, к своим кроватям, борщам, девушкам и женам. У старшего, Афганца, только успевшего уйти на пенсию с завода, была жена, две взрослые дочки и даже внучка, фотографии которой ему все время присылали из города. А он показывал забавную двухлетнюю активную кроху, немного надоедая этим всем – так как, чего душой кривить, мы любим преимущественно своих детей, – в самосвязанной шапочке и простенькой курточке, на детской площадке, на санках, в сугробе. Он был, как большинство здесь, высоким, коренастым, немного полноватым, лысым, улыбчивым, наверное, несколько хитроватым.