– Лорд Уотергейл, посол Ее Величества Королевы Елизаветы в Индийских колониях.
– Сколько вам лет, – не утерпел я.
– Я родился в поместье Мельсбруг, северная Англия, в 1752 году от Рождества Христова, мой юный друг.
– Впечатляет, – заметил я. – Спасибо большое. Просто очень интересно стало.
– Исык Камаль, – вновь произнесла Диония.
– Исык Камаль, верный слуга моего хана Айджана, наместника Бога на земле и владельца всех земель Катая и Зибери, – гаркнул поднявшийся из-за стола мужик. А он и правда на бурята похож, подумал я. Воин степей выглядел как современный человек, одетый в модные джинсы и джемпер. Пристрастия, оставшиеся со времен кочевых племен, у него остались сто процентов, так как бижутерия, висевшая у него на шее, была выполнена именно в таком стиле.
– Здрасте, – ответил я.
– Пани Юстыся, – с какой-то теплотой произнесла Диония. – Вам не нужно вставать. Женщины не обязаны проходить такую процедуру, – это она уже ко мне обращалась. Да и возраст у нее преклонный, нужно уважать старость. Пани Юстыся одна из самых древних старейшин, которые находятся в этой крепости.
– Если честно, – заметил я, – то мне казалось, что вы бессмертные.
Присутствующие дружно грянули хохотом. Мне стало не то, чтобы неловко, мне показалось, что меня сейчас прилюдно опустили перед всем миром. Блин, такое чувство, что я ерунду сморозил.
– Мой юный друг, – улыбаясь, сказал лорд Уотергейл. – Если бы все было так просто! Мы просто можем жить несколько тысяч лет, но, тем не менее, мы старимся и умираем, как и все обычные люди. Нас отличает от них только долгая жизнь и несколько другие возможности организма.
– Я не стал ему объяснять все подробно, – подал голос Антоний. – Обрисовал ситуацию в общих чертах.
– По твоей милости я чувствую себя последним лохом, – ответил я.
– Всему свое время, – подытожил Антоний.
– Виктор. – Диония посмотрела на меня. – Тебе многое еще не понятно, однако, чтобы не смущать тебя, ты все сегодня узнаешь. Иначе мы не сможем понять друг друга, а это очень плохо.
– Да, наверное, – согласился я.
– А пока продолжим кушать.
Меня не покидало ощущение недосказанности. Я смотрел на этих людей, которые были поглощены трапезой, и старался ни о чем не думать. Вместе с тем, в голову лезли самые разнообразные мысли. И, наверное, самые главные из них – о родителях. Скажу откровенно, это был первый случай в моей жизни, когда я так сильно волновался за своих стариков. Даже убеждения Антония на меня не возымели сильных действий, потому что я не знал, обманывает он меня или нет. Хотя, судя по его способностям перемещаться в пространстве и считывания чужих мыслей, возможно, он и прав. Но шестое чувство было настороже.