Соня завороженно наблюдала за тем, как, положив руку с широко разведенными пальцами, напоминающую звезду, на поясницу Мэгги, Пако уверенно, но без всякой нарочитости и ловко вел ее в танце. Соня сидела на высоком табурете с бокалом холодного пива в руке, и ее переполняло ощущение дежавю. Сколько раз она сидела в сторонке, пока Мэгги танцевала? Так происходило, когда им было по четырнадцать, так происходит и сейчас, более двадцати лет спустя.
Вот только в таких местах в зрителях не засидишься: всеобщая горячая любовь к танцам предполагала, что двигаться будут все. В клуб прибывал народ, и скоро пригласили и Соню. Была она в настроении или нет, об отказе и речи не могло идти.
Она узнала музыку. Это была одна из записей, под которую они в тот день танцевали; знакомый ритм – не слишком медленный, но и не слишком быстрый – придал ей уверенности. Последующие пять минут были пронизаны переживаниями: интимными, телесными, воодушевляющими и наполнявшими силами. Она почти сразу почувствовала, как возникло столь желанное согласие между умом и телом, и ее ноги начали двигаться словно сами по себе. Казалось, будто разорвались невидимые тросы, тянувшие ее к земле. Нежданное знакомство закончилось с последним тактом мелодии. Как было заложено в самом танце. Единственное, что осталось в памяти, – партнер вел ее так, будто танцевал с рождения, будто для него это было так же естественно, как дышать.
На третьем или четвертом танце, каждый – с новым партнером, Соня начала понемногу раскрепощаться. Ей больше не нужно было подсказывать ногам, куда повернуть, или отсчитывать в уме ритм. Ее посетило мимолетное, смутно знакомое чувство: как она, еще будучи в Лондоне, смотрела на своих преподавателей-кубинцев и видела на их лицах похожее выражение – они танцевали душой, а не телом. Соня вспомнила ощущение пробежавших по телу мурашек. Теперь она знала, каково это, когда и сама прониклась магией танца.
В перерывах она возвращалась к бару. Время от времени Мэгги с Пако покидали танцплощадку и подходили к ней. Мэгги вся блестела. Ее белая рубашка, сияющая в свете люминесцентных ламп, намокла от пота и теперь просвечивала, а капельки испарины, выступившие на лбу, сверкали, словно тиара.
– Ну ты как, Соня? – спросила она подругу. – Развлекаешься?
– Да не то слово, – ответила та совершенно искренне.