Прямым их потомкам какая-либо узурпация полноты власти над собой приходилась совсем не по душе. Особенно когда такой феодал имел крепкий замок и некоторое число рыцарей, только и говоривших за столом о военной добыче и рыцарской славе. Отбитое у соседа стадо свиней или захваченный обоз соседских купцов могли стать строкой в победных песнях рыцарствующих норманнов, в балладах той эпохи.
Графов и баронов Нормандии можно понять: они гордились тем, что ведут свою родословную от викингов-датчан, заботясь о чистоте своей «голубой крови». Гордые эти люди сразу после получения известия о смерти герцога Роберта Дьявола стали бунтовать с оружием в руках против его незаконнорожденного наследника. По их убеждению, такой человек не мог начальствовать над «сыновьями датчан», покоривших Нормандию.
Несколько раз противники и сторонники маленького Вильгельма вели между собой упорные и разорительные войны в герцогстве. Сам он не мог принять в них участие из-за своего малолетства, хотя и был «знаменем» для своей партии. Зыбкий внутренний мир в Нормандии был восстановлен только в 1042 году после взятия сторонниками наследника герцогской короны замка Арк. Замок был хорошо укреплен, и капитуляция его гарнизона произвела сильное впечатление на нормандское баронство. На какое-то время оно поубавило прежний пыл, поскольку уже давно не сталкивалось с такой силой сюзерена.
Тот 1042 год в истории французского Средневековья известен и тем, что в этот год юный герцог, достигнувший своего совершеннолетия, впервые надел стальные рыцарские доспехи, богато украшенные золотой насечкой, и сел на боевого коня, тоже одетого в защитное стальное снаряжение. И тоже богато украшенное, что отвечало высокому положению его хозяина. Теперь он появлялся всюду в сопровождении дружины своих сверстников, которые назвали себя рыцарями правителя Нормандии. Все они (или почти все) тоже являлись потомками викингов.
Свое совершеннолетие и обретение реальной власти герцога Вильгельм отметил следующим поступком: им был прогнан опекун Рауль де Гасе, который, как казалось многим, достиг вершин своего положения. Его подопечный в назидательных советах излишне назойливого старшего больше не нуждался: он рано стал принимать самостоятельные решения, проявлять твердость и известное упрямство. При королевском дворе такое незамеченным не осталось.