Когда повозки вновь тронулись в путь в сторону Пафры, Панделис убрал окаменевшую ладонь ото рта Василики.
– Боже, что это, Панделис! – шептала Василики побелевшими губами.
Панделис не ответил, лишь прижал голову жены к своему рту, чтобы не выпустить из груди крик.
Сержант Бурхан Кучук, услышав треск выстрелов из глубины ночи, поправил портупею и довольно провел ладонью по мокрым усам. Сказав дежурному, что сходит до ветру, он отошел от поста с версту и присел за камнем. Двое полицейских шагали впереди повозок. Один вел за узду лошадь, второй нес обе винтовки. Кучук неторопливо положил локоть правой руки в левую ладонь и прицелился. Грянули два выстрела. Оба турка с раскрывшимися алыми розами во лбу повалились под копыта шарахнувшейся лошади.
– Вот так, – пропел сержант, подходя к повозкам. Он обшарил дорожные тюки, вытряхнув все самое ценное. Собрал в одну сумку золото. – А остальное тебе, дорогой Карадюмак-ага. А все потому, что один мудрец из Пафры во время моего рождения увидел в небе знаки, говорящие о том, что на земле появился очень добрый человек. И если бы я таковым не являлся, то все бы забрал себе. И вообще, из меня получился бы самый лучший муфтий на свете, но эта бедность… Ах, эта бедность. Она стала причиной моих глубоких несчастий.
* * *
Панделис, изнемогая от усталости, нес на руках Василики. Где-то в версте должна быть деревня. Он заприметил ее на пути в Пафру. Еще про себя подумал: было бы неплохо там заночевать. Но ведь дернул черт. Не зря отец говорит: слушай свое сердце. Первое желание, первый внутренний позыв – самые верные. Остальное от головы, а ум человека обуян гордыней. Он немного отдохнул, присев на корточки у большого камня, придерживая Василики под спину левой рукой. Отдышался и снова пошел шатающейся походкой в сторону показавшихся огней. Когда у крайнего дома взревели собаки, смог выдохнуть и, напрягая остатки сил, крикнуть в темь:
– Помогите. У нее отошли воды.
На улицу вышли люди. Мужской голос твердо сказал:
– А ну взяли. Несем к Акулини.
Шли несколько минут. Несколько бесконечных минут. Василики по очереди несли на руках какие-то мужчины. Она то бредила и покрывалась липким потом, то приходила в себя и испуганно искала глазами мужа.
– Тут-ка ложите сердешную. – Акулини указала рукой на широкую лавку.