От того листа была польза и другим московским иконописцам, ибо многие переписывали его себе, получая друг от друга и один другого опережая. После всех решился и я как художник написать его в четырех видах. И поместил этот храм в моей книге в четырех местах: один, где столп Юстиниана, в начале книги при Евангелии от Матфея, где образ этого евангелиста, другой же храм в начале Евангелия от Марка, третий же перед началом Евангелия от Луки, четвертый же там, где начинается Благовестие от Иоанна. Четыре храма у четырех евангелистов написал, которые ты видел, когда [я] бежал от Едыгея в Тверь, убоявшись его более всех, где я отдохнул у тебя от забот и поведал печаль свою и показал тебе все книги свои, которые остались у меня от бегства и разорения. Ты же тогда этот написанный [мною] храм видел и [теперь] – через шесть лет – в минувшую зиму по своей доброте напомнил мне [о нем]»[7].
Из этого письма видно насколько драгоценен и значим даже рисунок этого храма для Епифания Премудрого. Увидеть этот храм и помолиться в его святых стенах считалось великой милостью Божией. Паломники, побывавшие в храме Святой Софии, рассказывали об увиденном всю жизнь и записывали свои впечатления. Известны разновременные рукописи паломничеств диакона Игнатия, дьяка Александра, иеродиакона Зосимы, Добрыни Ядрейковича и других. Эти рассказы были также излюбленным чтением образованных русских людей. Силу впечатления от созерцания удивительного храма можно проследить на примере русского паломника Добрыни Ядрейковича, который при посольстве Твердятина Остромирца от великого князя Романа побывал в Константинополе в мае 1200 года. После паломничества он изменяет свою жизнь, принимает монашеский постриг, а впоследствии, со временем, даже становится архиепископом Новгородским Антонием. Свои впечатления он описал в рукописи, которая носит название «Сказание мест святых во Цареграде», начинает он их с описания храма Святой Софии и ее святынь. Великая Церковь изменила его жизнь[8].
Широко было распространено на Руси «Сказание о Софии Цареградской в еллинском летописце и в хронографе»[9]. Это сказание появилось в греческой литературе не позже IX века. Позднее был осуществлен перевод на славянский язык, по всей видимости, в Болгарии, в начале X века, при болгарском царе Симеоне, а потом это произведение появляется и у нас на Руси. Судя по огромному числу сохранившихся списков сказания, книжные люди Древней Руси с необыкновенным вниманием интересовались судьбой знаменитого храма