Н-да, плохо дело. Но Джейна удивила. Как-то неуловимо выкрутившись, она с размаху ударила нападавшего локтем по горлу, а потом вцепилась в лицо.
Эрик в два болезненных широких шага добрался до ивварцев, быстро подхватил выпавший из рук парня меч и отвлёк второго на себя. Тускло сиял начищенный металл нагрудника и шлема, а мундир чернел обгорелой тканью. Кривоногий ивварец упрямо и обозлённо лез вперёд. Левой рукой отбивать атаку было сложно. Но умение читать эмоции не ушло бесследно, и Эрик предугадывал удар кипящего от ярости ивварца, хоть сам не нападал – с трудом держался на ногах и скрипел зубами от боли. Ещё один сильный удар противника – и Эрик потерял равновесие. Упал, перекатившись на бок, а ивварец рванул следом, норовя добить.
На миг Эрик почти простился с жизнью – так резко замахнулся солдат.
Но Джейна словно разъярённая кошка вдруг прыгнула ивварцу на спину, вцепилась в шею и повалила на землю рядом с Эриком. Солдат успел повернуться, но Эрик уже нащупал свой клинок и с трудом перерезал врагу горло. Тот ещё успел дёрнуться, и Джейна, не удержавшись, упала на Эрика, придавив своим весом. Землю рядом окрасила хлынувшая кровь, растеклась по металлу доспехов, долетела до рубахи Джейны. Ивварец предсмертно прохрипел и замолк, только судорога скрутила его пальцы, точно он ещё мечтал добраться до своих убийц.
Второй солдат, кажется, валялся без сознания. Надо успеть, прежде чем очухается.
Эрик тяжело дышал, а рёбра просто раскалывались от боли. И правая рука. Джейна вцепилась в него со всей силы и нервно вздрагивала. Щёку только обдавало её прерывистым дыханием, а взлохмаченные волосы щекотали шею. Корни деревьев впивались в спину. От росы и после грозы трава и листья были мокрые, такой же стала одежда… Но, пожалуй, чувствовать эти мелочи было приятней, чем лезвие меча в собственной глотке.
Эрик осторожно коснулся спины Джейны непослушной рукой. И на миг вдруг захотелось почувствовать себя прежним – сильным. Не калекой. И чтобы Джейна смотрела как прежде, как когда впервые увидела – заворожённо, чуть смущённо, до румянца в щеках. Хотелось не знать, что один глаз сощурен больше, кривые шрамы пересекают лицо и подбородок, а от прежней ловкости пока и ни следа. Джейна подняла голову, встретившись с ним взглядом, и Эрику вдруг так дико захотелось поцеловать её, перемазанную кровью, лишь бы снова ощутить биение сердца – не только своего, чужого. Снова ожить.