Я стряхиваю с себя это наваждение, когда она возвращается и протягивает мне бутылку холодной воды.
Забавно… час назад она обзывала меня и выплеснула мне в лицо воду, а теперь старается с комфортом разместить меня и удостовериться, что я доберусь домой без приключений.
– Почему ты так заботишься обо мне? – спрашиваю я.
– Не пойми меня неправильно. Подушка и одеяло – для того, чтобы ты не капал слюнями на мой бархатный диван, а вода – чтобы ты не будил меня посреди ночи, шарахаясь по моей кухне из-за того, что тебе захотелось пить.
– Спасибо, – говорю я, молча отмечая, что мы в расчете. Я заслужил это.
– Извини за твою футболку, – секунду спустя добавляет она. – Тебе принести другую?
Я качаю головой.
– Она уже высохла.
Мои глаза привыкли к темноте настолько, что я вижу: бархатная обивка дивана, на котором мне предстоит спать, яркого цвета, похоже, изумрудно-зеленого. За свою жизнь я спал много где: в автобусах, в самолетах, в палатках, на полу… но никогда – на изумрудно-зеленом бархатном диване у совершенно посторонней женщины, которая принесла мне блинчики в кафе, врезалась в мою машину… а потом выплеснула мне в лицо воду. И это после того, как я щедро обеспечил ей ВИП-билет на выступление ее любимой группы.
– Еще раз спасибо за билет, – говорит она, уперев ладонь в бедро. Краешек ее топика задирается, открывая кусочек нежной кожи. – Я хорошо провела время. Учитывая все, что было…
Я фыркаю.
– Учитывая все, что было – в том числе и меня?
Марица закатывает глаза.
– В основном.
– Ты все еще злишься на меня?
– Я не могу злиться на тебя, Исайя. Я тебя не знаю. – Она склоняет голову набок, темные волосы свешиваются ей на щеку.
В глубине души я гадаю, что было бы, если бы этот вечер прошел по-другому, и она не набросилась бы на меня. Может быть, я неправильно ее понял. Я думал, что она вся из себя такая заученно-милая, позитивно настроенная, но оказалось, что в ней есть больше, чем кажется на первый взгляд.
Не говоря уже о том, что лучший секс в моей жизни был с девушкой, которая ненавидела меня от всего сердца.
К слову об огне и льде.
– Почему ты на меня так смотришь? – спрашивает она, меняя позу и поправляя съехавшую лямку топика на левом плече.
Я не отвечаю, просто пожимаю плечами. Что я должен ей сказать? Я смотрю на нее потому, что она стоит тут в полупрозрачной пижаме, а я – мужчина с горячей кровью, которого почему-то заводит тот факт, что она меня не хочет?