Однако, в нулевой точке столкновения интересов свой – чужой, где идёт реальная война, проблематика права и нравственности задвигается за военную стратегию. Современная война – это война технологий. По интересному пути пошли военные стратеги Израиля: израильским солдатам, попавшим в плен, не только разрешено, но и вменяется в обязанность выдавать военные тайны. И вот почему. Новейшие технологии допросов позволяют выведать у допрашиваемого всё, что он знает. Поэтому бессмысленно любое сокрытие. Но результат поведения израильского пленного направлен не только на сохранение его жизни, что тоже немало важно! Дело ещё и в том, что каждый солдат знает лишь узкую специфику поставленной задачи. Это важно, как для спасения его самого, так и своей страны. Но главное кроется не в этом! Это право настолько афишировано и известно, что сводит на нет полезность любой информации, полученную от израильского солдата! Ведь, возможно, его специально отправили в плен, чтобы дезинформировать врага! Самый верный путь, когда сказанное пленным, враг не может оценить как ложь или правда.
Во времена Декабристов ни о каком праве человека не было и речи. Взывая к мёртвой системе, они тщетно пытались её оживить, взывая своей правдой, своей массовостью[7], искренностью к нравственности тех, кто саму её попирал своим правом быть правым безапелляционно.
А вот и право тех, перед кем, по Канту, Декабристы вынуждены были говорить правду. Из воспоминаний декабриста А. В. Поджио[8]. Перечисляя состав следственной комиссии, он останавливается на личностях:
«Павел Васильевич Кутузов, бывший забулдыга и, что еще ужаснее или достойнее, как хотите, заговорщик и на этот раз успешный в убийстве отца, должен был, конечно, оправдываться, заявлять себя поборником его сына