По-новому взглянул Печкин на кастрюли, в которых готовил он еду. Разумеется, он мыл их каждый раз, но были ли они такими же чистыми, какими делала их покойная мадам Печкина? Грусть одолела старика при воспоминании о том, как любовно она начищала кастрюли и сковородки, как надраивала их не только изнутри, как сам Печкин, но и снаружи, очищая жесткой щеткой нагар с донышек.
Отложив и чай, и книгу, старик принялся ожесточенно тереть самую большую кастрюлю губкой, потом щеткой, затем ножом, и снова щеткой. Кастрюля не заблестела, как это бывало в умелых руках супруги. Более того, если до затеи Печкина кастрюля хотя бы выглядела равномерно серой, то теперь местами проглядывали желтые бока. В отдельных местах Печкину удалось даже доскрести до маленьких голубых цветочков. Прогалины эти будто смеялись над стариком, он тихо опустил голову на руки. Слеза сбежала по длинному морщинистому носу. Старик всхлипнул, но тут же представил мадам Печкину, которая очень строго ему выговаривает. Дело в том, что он дал обещание не горевать очень уж сильно после ее ухода. Ему пришлось даже пообещать супруге на смертном одре, что он найдет кого-нибудь, кто бы заботился о нем. И хотя искать новую жену Печкин и не собирался, по крайней мере, надо было взять себя в руки и не раскисать.