К вечеру ветер сначала немного изменил направление, потом опять стал попутным и на закате подул с новой силой.
– Поплывем ночью, – Костя направил лодку веслом к центру реки. – Грех не воспользоваться такой возможностью. Рус, кто первый на вахте?
– Давай ты.
– По одному? Парами?
– Туч нет, ночью будет луна. Можно по одному. Если что, разбудим напарника.
– И напарницу, – вставила Маша.
– Разумеется.
Для трех лежащих тел места в неширокой семиметровой лодке вполне хватало. Ящики с гвоздями и железными наконечниками для стрел – не идеальные постели, но спать можно и на них, особенно если сверху набросать побольше травы.
У плавания под парусом против течения по извилистому руслу есть одна особенность. Лодку иногда разворачивает к ветру так, что парус не помогает, и какое-то расстояние приходится выгребать на веслах, пока снова не поймают ветер.
Руслан сложил парус и взялся за весло. Он никого не будил себе в помощь, но не стал спорить, когда к нему присоединилась Маша. Вместе они выгребли до нужного места, но девушка не спешила ложиться спать.
– А правда у вас в Кумшаке нет своего старосты? – вполголоса завела она разговор.
– Нету.
– А сколько у вас дворов?
– Пятнадцать. И для четырех новых отмечены участки. Еще дом Глеба на отшибе.
– А Глеб с остальными общается?
– Ну да. Как только перебрался, держался особняком, а сейчас привыкли друг к другу.
– А он… это… ни к кому не лезет?
– В смысле?
– Ну, к парням.
– Нет, – хмыкнул Руслан. – Не замечал. Скорее, к нему лезут.
– Кто?!
– Вовка Митягин, тот самый, с кем его застукали.
– Так он же калитвенский?
– Вот и приезжает к нему, иногда. В гости.
– Ужас.
– А что ужас? Их личное дело. Они ж никому не мешают.
– Ну в общем-то да.
– Мы к нему сразу?
– Ага. Его дом стоит прямо у Дона. Сам поселок дальше, вдоль нашей речки.
– Помню. Я была у вас лет пять назад.
– Интересно. Не видел тебя тогда.
– Это была поездка со школой к месту появления. Заодно к вам заехали. Нас было десять детей и шесть взрослых.
– Припоминаю что-то такое. Кажется, я тогда первый раз был в походе к Астрахани.
Они говорили и говорили. Маша с легкостью находила темы для разговора. Это компенсировало некоторую нерешительность Руслана в общении. Ему нравилось внимание этой умной, симпатичной и – что уж там – привлекательной девушки. Не часто у него возникала возможность рассказать о себе, о своем детстве, об отце, которого он похоронил пять с лишним лет назад. О матери говорить он стеснялся, но собеседница была тактична и доброжелательна, и воспоминания о женщине, которая подарила ему жизнь, просто полились из него.