– Дядь Мить, о чем базар, – заулыбался Алексей, разведя руки в стороны.
Откуда ни возьмись появился шест. На нем повисла голая Маша и под крики деда «Маня, жги» начала вытворять такое…
Так они просидели почти полночи. Дед Матвей попрощался и пошёл к себе.
– Как думаешь, я ещё ничего?– с этим вопросом дед Матвей пришёл к Алексею ранним утром. Солнце уже светило во всю. Алексей открыл окно, и морозный запах зимы вошёл в дом. Дед стоял в дверном проёме и улыбался. Побритый в кои-то веки, одетый в старую, но чистую белую рубашку, причёсанный (две волосины в два ряда) и довольный.
– Умерла она, – довольный, проговорил он. Сейчас в гробу лежит перед домом. Ничего, ещё часа два, и будет здесь. И будет моя. А пока пущай там погрустят о ней, споют на поминках, поплачут… Но потом, – выражение лица дяди Мити резко изменилось, – потом она – моя! Уж я с ней! Здесь, на каждой койке! Нагоню прошлое!
Алексей при этих словах аж шарахнулся.
– Ну, знаешь, дед Матвей, я слушал тебя всю дорогу… но теперь… – и вдруг, как гром среди ясного неба, пронзила догадка: – Ты… ты ведь умер… умер, да? – часто дыша, выдавил он и стремглав кинулся из избы.
Не помня себя Алексей забежал в дом к деду Матвею. Так и есть, тот сидит там же, в кресле у камина, где сидел вчера. Так и умер в кресле, закутанный в одеяло. А этот… кто же этот, бритый в рубашке?
Когда он вернулся к себе, дед Матвей всё так же стоял в дверном проеме, ожидая возвращения Алексея.
– Ну, прибежал? Глупый ты. Потому что молодой. Ну какая разница, мертв я или жив? Это всё одни слова. Главное, что рядом будет она, и не семьдесят, не восемьдесят лет… а вечность! Вот что главное, когда есть любимый человек! Ляксей, не плачь!
Слёзы текли самопроизвольно: психическое напряжение последних дней дало себя знать. Пытаясь совладать с собой, Алексей посадил деда в кресло. Затем всё-таки взял себя в руки, улыбнулся деду и решил помочь ему выглядеть на все сто: подправил его неумелое бритьё, надел на него свой костюм, что брал в дорогу, и галстук с белой рубашкой.
– Ну, всё, Ляксей, тебе пора! – серьёзным тоном сказал дед Матвей. Они обнялись. Алексей вышел и направился к машине, а дядя Митя остался провожать его взглядом, стоя у дороги. Внезапно Алексею сильно захотелось оглянуться, и…
Кругом была весна, только входящая в свои права. Пели птицы, лучи солнца еле ласкали, но ещё не грели. На дороге стоял дед Матвей в образе двадцатилетнего юноши с русыми волосами, в стильном костюме зелёного цвета. В руке – букет цветов, а рядом – она, в летнем бежевом платье.