– Что ж, – слетело с нежных губ Эмбер. – Люди не столько хотят узнать правду, сколько боятся ее услышать. Я бы и сама не захотела узнать о такой истории и тем более не желала даже думать о ней. Но приходится вырабатывать привычку говорить то, чего не хотелось бы. Это даже забавно, – тут она в последний раз выпустила облако дыма из своих легких, затушила сигарету и начала смотреть куда-то вверх, где возможно был день, а может быть и ночь. В этом помещении времени не существовало, и часы были под запретом. Никто не знал для чего это, но все как один нуждались хотя бы в неправильном, но предположительном отсчете. По моему мнению, сейчас было ровно три часа дня, и лицо этой блудницы заливало яркое солнечное сияние.
На мгновенье наши взгляды с Эмбер пересеклись, и мы стали ощущать себя равными. Оба находились в глупом мире, оба были вне закона и оба не хотели говорить, даже когда слова вырывались из нас словно на вскрик. Мне хотелось ей хоть чем-то помочь, но при этом каких-либо чувств к ней я не испытывал. Мне не хотелось от нее ничего кроме жаркого, пылкого и яркого секса. Я был словно дрессированное животное и при ее виде желал коитус как безумный. От себя становилось противно.
– Мы вас слушаем, – слова доктора вырвали меня из пучины мыслей и заставили вернуться к настоящему.
– Когда мы только приходим на место работы, – нам сразу говорят о тех условиях, что нас ждут. Разумеется, это только для тех, кто хочет превратиться из обычной потаскухи в желанную и примечательную леди. Все достаточно просто – обслуживай по сотне человек и тогда ты пробьешь себе путь наверх, где будешь доступна лишь для единиц. Печально, но такой опыт присущ почти в каждой профессии, – она рассмеялась, и грустная улыбка раскрасила здешнее время пребывания. – В таком темпе ты не видишь людей, а значит и их лиц – для тебя все равны и возраст с полом уже не имеют значения. Именно тогда я поняла, что у каждого есть свой уникальный цвет души, отличающий его от других. Красные – они горячи, но сгорают так же быстро, как загораются. Синие – неряшливые, но не боятся жить и всегда ищут что-нибудь новое. Зеленые – яркие, однако очень зажатые. Но больше всего мне нравятся бесцветные. И если кто-то из вас подумал, что они такие всегда, то вы жутко ошибаетесь. На мгновение они могут окраситься в любой цвет радуги и засиzть еще ярче остальных. От одного из таких бесцветных я как раз и забеременела.