Алина старалась понять. Не получилось, хотя она честно старалась.
Она вспомнила, как тетя Тома Ритку любила. И Ритка очень любила мать. А потом выросла и начала матери хамить, они ссорились часто и зло. Куда что делось?..
Алина осмотрелась, соображая, где тут что. Наверное, нужно найти что-то типа спальни, а в спальне уже обнаружится и платяной шкаф. Нужен свитер, носки шерстяные, смена белья…
Обстановка давила. И тишина стояла какая-то затхлая, и воздух казался наполненным ватной жутью. Как будто некто бестелесный и недобрый, растворенный в пространстве стен, встретил ее у входа и теперь с холодной усмешкой рассматривал ее и изучал, и ему было немножко любопытно, зачем она пришла и что собирается тут делать.
Поймав себя на этих мыслях – нет, ощущениях, Алина рассердилась и решительно двинулась исследовать апартаменты. Свернула направо и по узкой кишке коридора вышла на кухню. Кухня как кухня, раньше у них тоже такая была. Линолеум на полу, кафель над мойкой, мебель разномастная.
Она поискала глазами какой-нибудь приемник. На табурете у окна нашлась магнитола: старенький советский двухкассетник «Маяк». Этот аппарат Алина хорошо помнила, это тети Тамарина вещь. В школьные годы, назанимавшись под завязку химией с геометрией, девчонки расслаблялись, слушая по нему «Иванушек» и Таню Буланову.
Привычным движением Алина потыкала по клавишам и, обнаружив в правом кассетоприемнике какую-то кассету, уверенно нажала кнопку воспроизведения. Кухню тут же наполнил хриплый баритон Владимира Семеновича, экспрессивно и со вкусом выводящего что-то о серебряных родниках и золотых россыпях.
«Высоцкий так Высоцкий, главное, пошумней и погромче», – подумала Алина и, более не задерживаясь в помещении, где недавно умирал человек, прошагала в глубь квартиры.
У тети Тамары все было прибрано. Когда она только успевала?
Насобирав по полкам стопку носильных вещей и водрузив сверху на нее пару толстых шерстяных носков-самовязов, Алина отправилась в прихожую – упаковывать собранное. Главное, магнитофон не забыть выключить, а потом бумажку снаружи снова наклеить. В смысле с печатью.
Когда она впихивала тети Тамарин спортивный костюм в дорожную сумку, которую специально для такого дела захватила из дома, Высоцкий на высокой ноте неожиданно смолк, затем раздался тихий щелчок, шипение, затем чье-то невнятное бормотание и громкое «Алё», а после паузы незнакомый мужской голос с надрывом прохрипел: