Арман Гамаш не родился трусом, но по характеру вовсе не был чужд осторожности. А иначе ему было бы не выжить в высших эшелонах Sûreté du Québec[1]. Хотя уверенности в том, что он выжил, Гамаш отнюдь не испытывал.
Он полагался на свой рациональный ум и инстинкты.
А что они говорили ему теперь?
Они совершенно точно сигнализировали: «Ты попал в странную ситуацию». Но потом он с усмешкой подумал, что те же слова могли ему сказать его внуки.
Арман достал сотовый, набрал номер, приложил телефон к уху: один гудок, второй, потом ответ.
– Salut, ma belle[2]. Я приехал, – сказал он.
Между Арманом и его женой Рейн-Мари существовала договоренность: зимой, в снежный день, добравшись до места назначения, они непременно звонили друг другу.
– Как доехал? В Трех Соснах снег вроде бы усиливается.
– Здесь тоже. Добрался легко.
– И где ты? Что за место такое, Арман?
– Описать его довольно затруднительно.
И все же он попытался.
То, что видел Гамаш, когда-то служило жилищем. Потом стало домом. А теперь являло собой просто сооружение. Но и в таком качестве оно вряд ли сохранилось бы надолго.
– Это старый фермерский дом, – сказал он. – Но вид у него нежилой.
– Ты уверен, что приехал туда? Помнишь, ты как-то забирал меня из дома брата, но приехал не к тому брату? И утверждал, что я у него.
– Так то случилось сто лет назад, – усмехнулся он. – К тому же дома в Сент-Анжелик все одинаковы. Да и если уж по-честному, то и все твои сто пятьдесят семь братьев на одно лицо. К тому же он меня не любил, а я практически не сомневался: он хотел, чтобы я уехал и оставил тебя в покое.
– И ты можешь его винить? Ты приехал не в тот дом. Хорош детектив.
Арман рассмеялся. Их любовная история началась давным-давно. С тех пор члены ее семьи потеплели к нему: они увидели, как она любит его и (а для них это было важнее) как сильно он любит Рейн-Мари.
– Нет, я приехал туда, куда надо. Тут еще одна машина стоит.
Другой автомобиль был слегка присыпан снежком и простоял на своем месте, по прикидке Гамаша, около получаса. Не больше. Потом он перевел глаза на дом.
– В доме некоторое время уже никто не живет.
Чтобы прийти в такое состояние, нужно немалое время, отсутствие заботливого хозяина в течение многих лет.
Теперь дом представлял собой не более чем скопище материалов разного рода.