А он выразился точнее точного.
Впрочем, его раздражение слегка смягчалось мыслью о том, что все же она приехала.
Он внимательно наблюдал за ними двоими. Такая уж у него была игра – наблюдать. Пытаться определить, что люди могут сделать дальше.
Этот человек почти всегда ошибался.
Арман и Мирна достали письма из карманов.
Сравнили их. Дословно одинаковые.
– Все это, – она огляделась, – выглядит немного странным, вам не кажется?
Он кивнул и проследил направление ее взгляда. Старый, разваливающийся дом.
– Вы их знаете? – спросил он.
– Кого?
– Тех, кто здесь живет. Жил.
– Нет. А вы?
– Non. Понятия не имею, кто они или почему мы здесь.
– Я звонила по этому телефону, – сказала Мирна. – Но мне никто не ответил. Связаться с этим Лоренсом Мерсье невозможно. Он нотариус. Вы его знаете?
– Non. Но кое-что я знаю.
– И что?
Мирна предчувствовала: сейчас она услышит что-то неприятное.
– Он умер шесть месяцев назад. От рака.
– Тогда что…
Она понятия не имела, как продолжать, а потому замолчала. Посмотрела на дом, потом на Армана. Мирна была почти одного роста с ним, и, хотя в куртке она выглядела грузной, в ее случае это не было иллюзией.
– Вы знали, что отправитель письма умер полгода назад, и все же приехали, – сказала она.
– Любопытство. А вы?
– Ну, я-то не знала, что он умер.
– Но вы знали, что история какая-то мутная. Так почему приехали?
– По той же причине. Из любопытства. А что такого уж плохого могло случиться?
Мирна понимала, что ее сентенция звучит довольно глупо.
– Если услышим органную музыку[6], то бросимся наутек, верно, Арман?
Он рассмеялся. Ему, конечно, было известно, что может случиться. Сколько раз опускался на колени подле распростертых на земле жертв в таких случаях. Его соседка, запрокинув назад голову, принялась разглядывать крышу, просевшую под слоем снега, образовавшегося за несколько месяцев. Увидела потрескавшиеся стекла, окна, зияющие пустотой. Она моргала, чувствуя снежинки – большие, мягкие и неотступные: они падали на ее лицо, попадали в глаза.
– Но ведь это не опасно, правда?
– Не уверен.
– Не уверены? – Ее глаза распахнулись чуть шире. – Значит, все же опасность есть?
– Я думаю, единственная опасность исходит от самого здания, – он кивнул в сторону прогнувшейся крыши, наклонившихся стен, – а не от того, кто в нем находится.
Они подошли к дому, он поставил ногу на первую ступеньку крыльца, и та сломалась. Гамаш посмотрел на Мирну, вскинув брови, и она улыбнулась.