Немая сцена, лишь пробулькивают в воде пузырьки воздуха, вырывающиеся из умирающего баллона уже накренившейся на один борт лодки. И… удивленно озадаченное лицо замолчавшего Вадима.
Зима, мороз, холод собачий. Архангельская область, засыпанная снегом тайга. Стационарный гидрометрический створ, одинокая рубленая изба на берегу, занесённая снегом по окна.
Река, почерневшая от злобы, вязко течет, вода парит на морозе.
Вадим в белом полушубке, подпоясанный ремнем, в унтах, высокий, голенастый, давая командным голосом последние указания мужикам, идущим гуськом вслед за ним по протоптанной в глубоком снегу тропинке, неспешно направляется к берегу, где болтается на темной воде оранжевая резинка.
Вадим развозит по точкам «полевые» – надбавку к зарплате за полевые работы. На плече болтается сумка, набитая деньгами под завязку.
Идет, не оборачиваясь, продолжая беседовать с провожающими его мужиками.
Хлипкие мостки.
– Так что, мужики, я на вас надеюсь… Давайте без пьянки и без халтуры, – Вадим, потеряв бдительность и свою обычную собранность, расслабленный начальственным величием раздачи столь ожидаемых денежных пособий, делает размашистый шаг, опираясь ногой на баллон лодки. Тот резко ныряет вниз и в сторону. Нелепо взмахнув руками, Вадим плашмя рушится в вязкую ледяную воду.
Застывшее идиотское изумление на лицах провожающих.
Слава Богу – не глубоко. Вадим выныривает, неуклюжим медведем выбирается на берег, молча расталкивает ошеломленных мужиков и огромными скачками несется по тропинке к дому.
По воде вдоль берега размытым блином плывет шапка-ушанка.
В жарко натопленной избе, в черных до колен «семейниках», в отвисшей майке за столом сидит, сверкая лысиной, Вадим, дует горячий чай из кружки, а над его головой по всей комнате паутиной натянуты веревки. На веревках болтаются переломленные надвое купюры – трешки, пятерки, десятки – словно новогодние флажки, навевая своей пестротой праздничную атмосферу. Вадим сушит казенные деньги.
***
Я про Вадима такую байку слышал… Взял он как-то на работу мужика, местного, на время полевого сезона. А мужика этого в пятидесятые посадили, и оттянул он полную пятнашку. Вадима это почему-то не испугало…
Да в общем, дело-то не в этом.
Ну так вот, мужичок этот коммуняк ненавидел люто. Вадим, как ты знаешь, тоже их на дух не переносил. Тайга, костер, задушевные разговоры… Мужик и открылся – говорит, мол, мечта у меня есть: памятник Ленину, что на площади в поселке стоит, взорвать! Вадим ему спокойно: «Зачем взрывать-то? Ты к машине тросом его подцепи, и по газам.»