Избранные стихотворения - страница 22

Шрифт
Интервал
речь твоя ударяется о сердечные луны,
а око, грозово-голубое,
приносит на землю небо.
Из далекой, из сновиденно-подсурмленной рощи
с ветром приходит к нам Выдыхаемое,
а Упущенное меж тем блуждает,
                             огромное как тени будущего.
Всё, что погружается здесь и что поднимается,
ответствует в глубинах души Погребенному:
 потаённому как взгляд, которым мы обмениваемся,
целуемому Временем в уста его.
1949

Вода и огонь

В крепость, в застенок я бросил тебя
                      и к тиса стволам – с речью,
и вырвалось пламя, снявшее мерку с платья твоего, с твоего
                    подвенечного платья:
как светла эта ночь!
Как светла эта ночь, измыслившая наши сердца,
как светла!
В море далеком светит она,
будит луны в Зунде, на пенные столы поднимая,
от времени отмывая их для меня до полной их чистоты:
возродись же, мертвое серебро, стань миской и чашкой,
словно ракушкой!
Время колышет наш стол вверх-вниз,
ветер полнит бокалы, море пищу приносит:
блуждающий глаз, грозовое ухо,
рыбу, змею —
колышется стол наш из ночи в ночь,
и плывут надо мною флаги племен,
и люди возле меня на лодках с гробами к берегу правят,
а надо мною небесно-звёздно словно до́ма, на родине,
на Ивана Купала!
И я смотрю на тебя,
огненно-солнечную:
помни о времени, когда вместе с нами ночь
                              поднималась на гору,
помни то время,
когда я был тем, кто я есть:
магистром валов крепостных и темниц,
дуновением тисовой рощи, гулякой морским,
словом, в котором ты сейчас догораешь.[9]
1951

«Сердце-странник, для тебя поле строит град…»

Сердце-странник, это для тебя поле строит свой град,
в окружении свеч и песочных часов,
и ты взбираешься вслед за тополями
вон к тем озерам вверху:
там, в мире ночном, флейта есть,
вырезает себе из древес она друга: молчанье озерное
и выставляет на созерцание водам.
А по берегам, вслушиваясь,
странствует в маски укрытое размышленье,
ибо ничто
не является в собственном явном обличье,
и слово, что светится над тобой,
живет верой вот в этого жука на папоротниковом листе.
1951

Corona[10]

С рук моих кушает осень свой лист – мы с ней друзья.
Время лущим, а потом его учим ходить:
и возвращается время в свою скорлупу.
В зеркале – день воскресенья,
спится во сне,
глаголет истину рот.
Взгляд опускается мой к лону любимой:
мы созерцаем друг друга,
разговор наш туманен,
Следующая страница