Часов в двенадцать Пушкин проснулся от гудения примуса, на котором стоял тазик с водой. Он огляделся по сторонам, не понимая, где находится. В дверях появилась Наташа с охапкой белья и полотенцем в руках.
– Проснулся, Жора? – улыбнулась она. Настоящее имя Пушкина Наташа узнала по татуировке «Георгий» на руке. – Давай-ка умоемся… Я тут тебе одежду на Тезиковке купила…
…Она лила из ковшика тёплую воду на чёрные кудри, приговаривая:
– Ох и оброс же ты! Надо тебе постричься…
Потом они завтракали. На том же примусе Наталья пожарила картошки и залила двумя яйцами. Наливая ему в стакан заварку, разбавляя кипятком и насыпая сахар, она повторяла:
– Жора, всё, начинаешь новую жизнь…
На что Пушкин согласно кивал головой и улыбался.
Наташа работала уборщицей в нескольких местах, в том числе и в парикмахерской около ТашМИ. Днём она повела Пушкина в свою парикмахерскую, усадила в кресло.
– Что будем делать? – спросил Наташу парикмахер Зиновий Семёнович.
– Что-нибудь помоднее… – она незаметно подмигнула. – И покороче, дядя Зюня…
– Понял… Полубокс… – парикмахер обернул шею Пушкина пожелтевшей салфеткой, быстро-быстро защёлкал ножницами, и на пол стали мягко опускаться чёрные пушкинские кудри. Потом он направил лезвие опасной бритвы на кожаном ремне, взбил в чашечке мыльный порошок для бритья «Нега» и намылил помазком тёмное лицо и бакенбарды.
Пушкин смотрел в треснувшее зеркало, не отрываясь от своего отражения.
Зиновий Семёнович, отогнув мизинчик, ловко и скоро выбрил лицо Пушкина. Побрызгал из пульверизатора «Тройным» одеколоном и артистически откинул простынку.
Наталья всплеснула руками и радостно заплакала:
– Дядя Зюня, вы просто волшебник! Жора, ты не представляешь, какой ты красивый!
Она хотела заплатить, но Зиновий Семёнович отвёл руку с деньгами.
– Свои люди, сочтёмся…
…Они шли по улице, и радостная Наташа незаметно оглядывалась по сторонам, надеясь, что прохожие оценят необыкновенные метаморфозы, произошедшие с её Жорой. Но никто ничего не замечал.
Так пролетело полтора месяца. Наступил сентябрь. На свои скромные доходы Наташа полностью переодела Жору. Покупала ему папиросы «Беломорканал», по вечерам приносила пару бутылок пива.
– Лучше дома, в семейной обстановке… – улыбалась она, откупоривая «Жигулёвское».
По просьбе Наташи Жора побелил домик извёсткой и починил сломанную калитку.