Её тайные пристрастия совпали со вкусами зверя, который жил в Андрее Михайловиче Ястребове. Ему не нужно было с ней притворяться вежливым. Он охотно, в соответствии с инстинктами, допускал грубые ласки на грани с жестокостью. (Впрочем, такого стиля он придерживался со всеми девушками. Лидия оказалась первой, кто пожелал ещё большего.) О, он хорошо знал, это притягивало к нему их, едва вошедших в возраст любви. Но вот потом, когда он вступал в права хозяина над их телом, они пасовали. Им нужны кисель, сироп, слащавость, думал он презрительно об эталоне любви, который от него ждали, как этого ждут от мужчин. Но он не такой, как все. Девочки с замашками отличниц быстро надоедали. Но вот Лидия…
Он был ошеломлён, когда обнаружил перед собой это, превосходящее его по грубости, существо. Её возбуждали его дикие выходки, и она с готовностью объявляла ему войну. Это была война страсти. Он приходил в неистовство, когда терзал её молодое тело. Её вопли вызывали в нём ещё большую жестокость. Так они могли всю ночь находиться в бесконечной борьбе друг с другом, и засыпали порою уже под утро в изнеможении и пресыщении.
Мы нашли друг друга, с удивлением думал он о Лидии. Да-да-да, говорил он много раз себе, да, пожалуй-пожалуй, это у меня первая такая женщина. «В искусстве любви наши вкусы совпали». Всё, что было до Лидии, казалось спектаклем. Вместе с тем появление в его жизни этой, кроткой с виду, фурии, заставляло задуматься. Он чувствовал, что «соплюшка» несёт несчастье. К тому же снились дурные сны. Он доверял предчувствиям.
В это утро, наблюдая за Лидией, он ощутил бешенство.
«Я убью её!» – вдруг подумал он.
Ему этого не хотелось.
Своей горячности, когда терял контроль над собой, он опасался больше всего. Как остановить себя?
– А любишь ли ты меня, ну-ка, отвечай, – он сжал её руку так, что она скривилась.
Ей было больно, но он хотел доставить ей ещё больше самой невыносимой, фантастической боли.
Свободной рукой она схватила чашку и плеснула ему в лицо горячий кофе.
Он отодвинулся от стола, сорвал скатерть, и посуда со звоном посыпалась на паркет.
Он вытирал пылающее лицо скомканной скатертью, и не отрывал глаз от Лидии.
Она смотрела в глаза Ястребову. Её яркие, без помады, красивые чувственные губы вздрагивали в усмешке. Слабо завязанный пояс не стягивал запах халатика, взгляду Ястребова было открыто то, что дразнило. Как только она поднялась, чтобы уйти, он схватил её за руку и с бешенством повалил на пол. Она взвизгнула, стала извиваться под ним и кусать его. Он не отступал.