– Никогда не был силен в обнаженных натурах, – отвечал мистер Уоткинс. – Этим занимается моя девчонка, то есть, я хочу сказать, миссис Смит.
– Так она тоже рисует? – воскликнул Порсон. – Как интересно!
– Ужасно интересно! – отвечал мистер Уоткинс, хотя вовсе этого не думал, и, почувствовав, что разговор выходит за пределы его возможностей, добавил: – Я приехал сюда, чтобы написать Хэммерпондский особняк при лунном свете.
– Неужели! – воскликнул Порсон. – Какая оригинальная идея!
– Да, – отвечал мистер Уоткинс. – Я был до смерти рад, когда она осенила меня. Думаю начать завтра ночью.
– Как? Не собираетесь же вы писать ночью под открытым небом?
– А вот как раз и собираюсь.
– Да как же вы разглядите в темноте холст?
– У меня с собой «светлячок»… – начал было с увлечением Уоткинс, но тут же, спохватившись, крикнул мисс Дарген, чтобы она принесла еще кружку пива. – Я собираюсь обзавестись одной вещицей – специальным фонарем, – прибавил он.
– Но ведь скоро новолуние, – заметил Порсон. – И луны не будет.
– Зато дом будет, – возразил Уоткинс. – Видите ли, я собираюсь написать сперва дом, а потом уж луну.
– Вот как! – воскликнул Порсон, слишком ошеломленный, чтобы продолжать разговор.
– Однако поговаривают, что каждую ночь в доме ночует не меньше трех полицейских из Хэзлуорта, – заметил хозяин гостиницы, старик Дарген, хранивший скромное молчание, пока шел профессиональный разговор. – И все из-за этих самых драгоценностей леди Эвелинг. Прошлую ночь один из полицейских здорово обыграл в девятку лакея.
На исходе следующего дня мистер Уоткинс, вооруженный чистым холстом, мольбертом и весьма объемистым чемоданом с прочими принадлежностями, прошествовал прелестной тропинкой через буковую рощу в Хэммерпондский парк и занял перед домом господствующую позицию. Здесь его узрел мистер Рафаэль Сант, возвращавшийся через парк после осмотра меловых карьеров. И так как его любопытство было подогрето рассказами Порсона о вновь прибывшем художнике, он свернул в сторону, намереваясь потолковать о служении искусству в ночное время.
Мистер Уоткинс, как видно, не подозревал о его приближении. Он только что дружески побеседовал с дворецким леди Эвелинг, и тот удалялся теперь в окружении трех комнатных собачек, прогуливать которых после обеда входило в круг его обязанностей. Мистер Уоткинс с величайшим усердием смешивал краски. Приблизившись, Сант был совершенно сражен невероятно крикливым, сногсшибательно изумрудным цветом. Сант, с малых лет необычайно чувствительный к цветовой гамме, взглянув на эту мешанину, даже присвистнул от удивления. Мистер Уоткинс обернулся, он был явно раздосадован.