Его пальцы впиваются в мои плечи, он слегка встряхивает меня, словно хочет что-то из меня выбить. Моё сердце колотится в груди, адреналин хлещет по венам, но я стараюсь дышать ровно. Стараюсь… не показывать страх.
– Знаешь что?! – выпаливаю, — мой голос дрожит, но я не могу остановиться. – Ты не имеешь права…
– Тебе лучше не думать о том, на что я имею право, – Хасан наклоняется ближе, и его шёпот, низкий и угрожающий, заставляет меня вздрогнуть. – Иначе херово станет.
Я сглатываю, не в силах ответить. Его взгляд прожигает меня насквозь, и мне кажется, что он видит всё — мой страх, боль, даже те чувства, которые я до сих пор пытаюсь скрыть.
В комнате воцаряется молчание. Слышно только, как воздух из Хасана со свистом вылетает.
– Иди достань папашу, – рявкает он, резко отпуская меня и указывая в сторону кладовки.
Я чуть не падаю, но удерживаюсь на ногах. Его резкость выбивает меня из колеи.
Я бросаю на него взгляд, полный ярости, но слова застревают у меня в горле. Вместо этого я подхожу к двери, за которой находится мой отец. Ручка холодит пальцы, и я чувствую, как дрожат мои руки.
Я толкаю дверь, и передо мной открывается кладовка. Светлый, маленький и душный угол, а в нём — мой отец. Его руки связаны скотчем, во рту — кляп. И тоже скотчем приклеен. Это чтобы наверняка, да? Его глаза расширены, наполнены гневом и желанием убивать.
– Папа! – восклицаю, бросаясь к нему.
Я с трудом помогаю отцу подняться. Он кряхтит, но не издаёт ни звука — мешает кляп. Я вижу, как тяжело он дышит, как поднимается и опускается его грудная клетка.
– Ты вообще больной?! – кричу, оборачиваясь к Хасану. Он стоит, прислонившись к дверному косяку, скрестив руки на груди, и смотрит на меня так, словно я надоедливое насекомое, которое он может легко прихлопнуть. – Ты чем думал? А если бы он задохнулся? Если бы...
Я начинаю развязывать скотч, но Хасан подходит ближе и грубо отталкивает меня в сторону. Я чудом ногу не подворачиваю, отпрыгиваю, не успев среагировать.
– Остынь, Барби, – холодно бросает Хасан.
Его движения быстрые, резкие. Хасан резко срывает скотч с лица моего отца, тот тут же выплёвывает кляп и начинает кричать, обзывая Демидова трёхэтажным матом.
– Ты ебанутый ублюдок! – ревёт отец, тяжело дыша, его лицо красное от гнева. – Да я тебя… ты понимаешь, что ты сделал?!