Источником этого разящего запаха является главным образом многонациональное население той части города, где обитает Брайди Дивайн: русские, поляки, немцы, шотландцы и в особенности ирландцы. Каждый вносит свою лепту. От младенца миссис Нири, пачкающего пеленки, до отца Дукана, благочестиво восседающего на ночном горшке. Их испражнения, сбрасываемые в выгребные ямы, подвалы и дворы, вносят свои смердящие нотки в букет гибельного лондонского зловония.
Грязный воздух (как вам скажет любой ученый, который не зря носит свой монокль) – благодатная почва для современных свор мигрирующих инфекций, предводительницей коих является холера. С ее приходом улицы пустеют. Женщин и детей не увидишь у уличных насосов и на площадях; мужчины сидят дома, почесывая задницы. Когда холера наведывается в гости, улицы затихают. Никто никуда не спешит, не слышно болтовни и скабрезного хохота. Все только лихорадочно молятся, со страхом ожидая, что у них вот-вот начнет сводить живот.
К счастью, сегодня холеры нет, и потому улицы многолюдны.
Многолюдны, как многолюден сам Лондон – и что за шум здесь стоит! Дудят волынщики, кричат уличные торговцы и ремесленники; по дорогам катят омнибусы, цокают лошадиные копыта, гремят колеса экипажей, громыхают телеги и тачки. Весь Лондон снует, пихаясь и толкаясь во всех направлениях.
Брайди идет домой.
Вот уже несколько лет Брайди Дивайн проживает на Денмарк-стрит – в комнатах над лавкой, принадлежащей мистеру Фредерику Уилксу, который занимается изготовлением креплений для колокольчиков. Мистер Уилкс – очень старый человек, выглядит так, будто его однажды тщательно отлакировали и затем припрятали надолго до лучших времен. Лицо настолько же благодушное, насколько строг его костюм. Чопорный сюртук с черными блестящими пуговицами, на вид жесткий, будто окостенелый, застегнут до самого верха. Над ним расплывается круглое, как луна, лицо с большими мутными глазами. Убеленную сединами голову с двух сторон обрамляют огромные уши, словно пересаженные с головы более крупного человека. Брайди подозревает, что старик живет в своей лавке, на ночь укладываясь спать в чулане, где он хранит свой инструмент. Днем он сидит у окна, возится со своими колокольчиками, полирует их язычки. Зажатый в своем сюртуке, который заставляет его постоянно держать спину прямо, мистер Уилкс редко двигается, но если случается, это происходит с внезапной стремительностью: вскочил с табурета, метнулся к верстаку, и вот он уже снова на месте.