– Василисса! – укоризненно протягивает он с акцентом, как только дверь захлопывается. – Что это было? – потрудитесь обьяснить.
Я затихаю, не зная, что сказать. Да и есть ли варианты?
Пару минут я молчу и думаю. А потом… Потом дамбу прорывает.
– Да черт подери! Я не понимаю, что здесь происходит, не по-ни-ма-ю! Если бы вас против воли привезли в большую консервную банку, заперли и заставляли учить правила какого-то нереального мира – не думаю, что вы бы умирали от счастья! Если бы заставили бегать сто кругов под надзором психов – вы не были бы рады! Да у меня в голове какая-то штука стоит, которая при каждом слове взрывается болью! Меня могут убить, если я не пройду эту чёртову… бред этот!
Я сдуваю локон с лица и пытаюсь отдышаться. Переполняющая меня злость никуда не уходит, она вдруг забурлила с новой силой.
Препод же выслушивает все на удивление спокойно, будто встречался с таким уже сотню раз.
– Я передам стражу информацию о состоянии психологического здоровья. Кто твой наставник? Петра?
На автомате выпаливаю, все еще тяжело дыша:
– Смазливое личико.
– Кто? – он хмурится.
Я потираю шею.
– Владимир то есть. Знаете, высокий такой и вечно хмурый. В плаще ходит.
Он сводит брови сильнее, а затем выдаёт:
– Хорошо. Передайте, что я его вызывал. Можешь идти.
Я ещё не привыкла к его странному чередованию обращений, но послушано киваю и бегом направляюсь к двери. Нет желания задержаться здесь на лишнюю секунду.
– Ты быстро, – Ди, как и всегда, улыбается. – Сбежала?
Я качаю головой, переводя взгляд на Влада и обратно.
– Да нет, просто пришла к концу, – легко пожимаю плечами, решив не говорить правду. Особенно «моему наставнику». – Смазливое личико, мог бы и поздороваться, – теперь машу ему рукой.
Парень сидит на матах, рассматривая нас с высока, и все также хмуро молчит.
– Тогда ты готова к тренировке, – ещё одна очаровательная улыбка от альбиноса – и я за себя не отвечаю.
– Угу, – послушно киваю, – но… ой!
Рядом с глухим стуком приземляется Владимир. Он выглядит чуть менее угрюмым, но, по-моему, это обратно пропорционально его тону, который явно стал жёстче.
– Ложь.
– Что? – вскидываю брови.
– Ты постоянно врешь, пытаешься отлынивать. Ты ленивая, Василиса, и упрямая. Никаких поблажек не будет. С этого момента.
Я хотела бы спросить: «А до этого они были?», но… впрочем, кому я вру? Так и случается.