А жизнь она всегда! Только если тратить её на всё то, что человеку надо, то, что останется самому человеку?
Только то, что ему надо???
Я в этот мир, наверно, не приду уж боле,
Не позовёт меня сия грешная земля
И не увижу боле русское раздолье
И не пройду под стенами Кремля.
Поэтому пишу рукой свои сонеты
Чтоб взгляд оставить жизни удалой,
Нет, я не кличу, не зову себя в поэты,
Рабочий класс мне больно уж родной.
Здесь не создать невидимой личины
Не притвориться просто дураком,
С тобой на ты и ты на ты, всё без причины
И это есть простой рабочий дом.
Я в этом мире лишь единожды рождён.
Нет, я не кличу, суть ищу времён.
5:00
Сна уже нет. Какой может быть сон после двух недель на койке, которая устлана матрасом набитым ватой, и наверно уже от времени пролежанным посреди так, что вата сбита по краям. А под матрасом железная сетка миллиметров трёх, в клеточку сантиметров пять на пять, также с пролежню посреди.
В горле пересохло, как будто вчера была большая пьянка, иду в туалет, чтобы выпить воды из под крана и выкурить утреннюю сигарету. В этом месте в пять утра уже вовсю идёт движение людей. А ведь только пять утра! До слов: «Отделение подъём!», ещё целый час. Ощущаю себя в этой массе одним из них, ведь нормальный человек без причины не будет просыпаться в такую рань: «В июне солнце высоко, с утра до вечера далеко» гласит поговорка.
Возвращаюсь в палату. Ложу подушку на другую сторону: и если от перемены мест слагаемых сумма не меняется, то обстановка устремленного взгляда теперь созерцает синюю стену, вместо окна с поднимающемся к зениту солнцем.
И вот у бога я просил в ту перву ночь:
Ответь же боже! Сном моим ты откровенно,
Мне ль жизнь – да так послать, да как бы прочь,
Чтоб вольно задышать и непременно —
Пусть небом буду жить ни сей землёй,
Не слышать больше слов, не видеть фразы,
На шее – опоясанный змеёй
Уж больше не смотреть на все заразы.
Болячки мира! – да ни тела боли зреть —
Души не видеть, пустошь вожделеньем,
Когда хотел одним ты мигом умереть
Прижаться к смерти всем, одним, своим презреньем.
Я бога попросил здесь в перву ночь:
За что, бежал я от людей – я вдаль, я в прочь.
6:00
В отделении по коридору кричат: «Отделение подъём! Встаём, заправляем кровати». Фраза символическая, процентов тридцать уже не спят, в палатах идёт уборка за сигарету. Всё по собственному желанию – никто, никого не заставляет. Иду на перекур, в коридоре встречаю Платона.