Ночь после той растянувшейся операции оказалась спокойной. И все же временами врач просыпался и вертелся на нераздвигающемся тесном диване. В голову лезли разные мысли, точнее вспоминания о минувших днях. Он в прошлую неделю посетил городскую больницу, где сначала попросился на практику в хирургическое отделение, сразу как переехал в Россию. Многие его российские коллеги успешно работали там, продолжая вести нескучную городскую жизнь. Увидев Нурана, все дружно начали над ним подшучивать.
– Ну что, Нуран?… Поди, на селе снежок белый и воздух свежий?… – воскликнул один, сидя за своим рабочим столом.
– В Туркмении сейчас теплее. Не хочешь обратно?… – бросил другой врач на гостя вопросительный взгляд, продолжая играть в шахматы с другим хирургом.
Нуран по-детски улыбнулся и сел на старое местами оборванное кресло.
– Да, все белее и свежее, чем здесь, – наивно отвечал он развеселившимся молодым докторам.
Чуть выдержав паузу, продолжил:
– В Туркменистане сейчас тепло. Пока песок не остынет в пустыне… Обратно не хочу. Здесь неплохо кормят, – Нуран широко улыбнулся, сгладив свои восточные чуть выступающие вперед скулы.
– Да женщины у тебя там, на селе, такие знойные! Накормят, напоют. И к титьке прижаться пустят на ночь. А, Нуран?! – мигнул глазом заведующий отделением, за которым вся ординаторская взорвалась смехом.
Сам Нуран, как обычно, съежился и стыдливо спрятал глаза. Он никак не мог привыкнуть к местным шуткам…
Да. Бывало, он привозил своих пациентов в городскую больницу, когда сам был не в силах им помочь. Крутая больница с крутыми докторами. Не то, что больничка на опушке леса, на берегу вечно холодного озера. Многие ребята уже хвастались ему своими титулами кандидатов наук, будто совсем взялись расстроить земского врача, который решил держать оборону фронта здравоохранения на самой передовой. «В тылу прожорливые крысы, на фронте – наивные мыши…» – так думал сам Нуран после каждого визита в городскую больницу. Но мышиную судьбу он выбрал сам. Да и не смог бы он стать крысой: выбивать деньги и делиться с начальством. Он был готов жить минималистом, в отличие от своих коллег. Если надо – нигилистом, как Базаров в его любимом романе «Отцы и дети». Хотя, по правде говоря, кто желает работать почти бесплатно после стольких лет мучений в медицинском университете?