КУМАЧ: Ну?
КУХАРЬКОВ: Загрузились и уехали.
КУМАЧ: Он их запомнил?
КУХАРЬКОВ: Нет. Там нет освещения.
КУМАЧ: Бардак! Ну, хоть машину описать сможет?
КУХАРЬКОВ: «Жигули» зеленого цвета. Четверка.
КУМАЧ: Номер?
КУХАРЬКОВ: Не видел.
КУМАЧ: Ну, хоть что-то.
13
В дежурной части Хоменко любовно раскладывает на столе продовольственные припасы, принесенные из дома. Смотрит на продукты, достает мобильник, звонит. Говорит ласково:
– Эля, ты забыла положить сыр. Да нет, ничего. Не переживай, я обойдусь. Спасибо… А ты что делаешь?.. Да?.. А я дежурю. Работы – завались. Поесть некогда. А звания – другие получают. Ну, ничего, солнышко, будет и на нашей улице праздник… И я тебя очень.
14
Из здания, над парадным входом которого висит вывеска «Инвестбанк», выходят Кумач и Кухарьков. В руках фотографии и длинные банковские выписки.
КУМАЧ: Так, Стасик, что мы имеем в итоге?
КУХАРЬКОВ: Третье убийство за неделю.
КУМАЧ: Вот именно!
КУХАРЬКОВ: Они снимают с карточки жертвы деньги, а после их убивают.
КУМАЧ: Угу…
КУХАРЬКОВ: Грамотные. Посмотри, Кира, фотографии. Не одна камера наружного наблюдения их рожи не зафиксировала.
Кумач и Кухарьков рассматривают фотографии.
КУМАЧ: Ну, чуть-чуть бы выше голову задрал!
КУХАРЬКОВ: Что будем делать?
КУМАЧ: Значит так, Стас. Для всех участковых объявляется осадное положение. Нужно выяснить все точки, где стоят банкоматы. Те, которые работают ночью. И взять их под особый контроль. Это первое.
КУХАРЬКОВ: Кира, у нас нет людей, чтобы у каждого банкомата поставить.
КУМАЧ: Я сказал: под контроль, а не под охрану. Банкоматы можно проверить несколько раз в течение ночи.
КУХАРЬКОВ: Ясно.
Кумач и Кухарьков садятся в машину.
15
В дежурку входит полковник Осокин.
– Хоменко, что это за продовольственный магазин в дежурной части?
Хоменко вскакивает.
– Товарищ полковник, если бы у меня на погонах было четыре звездочки, а не три, я, может быть, по ресторанам ходил бы. А так приходится экономить: из дома сухой паёк приносить, чтобы от работы не отвлекаться.
ОСОКИН: Ты вообще соображаешь, что ты сейчас говоришь, Хоменко?
ХОМЕНКО: Где уж мне соображать, товарищ полковник. Это у нас опера и дознаватели: капитаны разные – с соображалками. А мы – люди маленькие. Нас – старших лейтенантов все обидеть норовят. И извинения, между прочим, никто потом не просит.