– У тебя были друзья, но они… в общем, я не знаю, почему Прюн и ее компашка тебя не переносят, но поверь мне: ты классная, а значит, проблема в них.
– Ну спасибо, – фыркаю я, и Марсель мне подмигивает:
– Всегда пожалуйста.
– Я просто хочу сказать, что за жалостливыми взглядами скрывается самое настоящее злорадство. Я чувствую это. Мама утверждает, что мне все мерещится. Но, Марсель, я потеряла память, а не здравый смысл. А если плюс ко всему я припрусь в этом платье старой девы, то это станет лучшим днем в жизни той же Прюн.
– Да-а, мама всю жизнь мечтала напялить на тебя что-то такое, а еще волосы в косичку заплести. Не поддавайся.
Марсель достает фиолетовое платье в пайетках на тонких бретельках. Оно короткое и с открытой спиной.
– Если она скажет, что это неуместно, ответь: «Мы идем на благотворительную тусовку, а не на похороны». Ты всегда так делала. И у тебя где-то были фиолетовые блестящие полусапожки к этому платью.
Я беру у него из рук вешалку:
– Красивое.
– В прошлом году ты в шутку сказала, что это платье приносит тебе удачу.
– А может, это была не шутка?
– Ты не веришь в удачу, Адель, – серьезно отвечает братишка.
– А во что я верю, Марсель?
– В человеческую силу.
Я озадаченно хмурю брови:
– В каком смысле? Я была агрессивной?
Марсель усмехается:
– Да нет, ну, не считая случаев, когда я съедал без спроса твои киндеры. А насчет удачи… Ты верила в собственные силы, верила в себя, и тебе не нужна была мнимая удача, чтобы достичь цели.
– Ну, возможно, если бы я хоть капельку верила в удачу, она бы сжалилась надо мной и я не оказалось бы девятнадцатилетней барышней с амнезией, которая не помнит ни целей, ни желаний – словом, ничего.
Марсель пожимает плечами, но ничего не отвечает.
– Как твой живот? – тихо спрашивает он, опуская глаза.
Я прикусываю губу и тоже прячу взгляд.
– Все хорошо, не переживай, даже не знаю, что на меня нашло…
– Не делай так больше, – грустно просит он, – и надень это платье. Пусть все эти сплетники, шепчущие за твоей спиной «бедная Адель», поперхнутся собственной желчью.
Марсель направляется в сторону двери, а я ловлю его за руку:
– Спасибо.
Он нежно хлопает меня по руке:
– К сожалению, я не могу помочь большим.
В его голосе столько жалости. Я наклоняюсь и оставляю смачный и звонкий поцелуй на его щеке.
– Ты уже помогаешь, малявка, – с иронией произношу я, и он, качая головой, выходит из комнаты.