В начале пляжного сезона все обычно рассказывали о дальних странствиях и тропических курортах. Коля тоже не отставал – хвастал смуглой кожей и умалчивал о том, что загорал на балконе. Собеседникам потихоньку завидовал, но хорошей, старческой белой завистью. Наверное, кто-то бы даже не понял, что это за зависть такая – старческая, но человек этот чётко толковал свои ощущения и мог бы пояснить, как в старости завидуют от бессилия, видя кучу шансов вокруг, и допуская, что весь мир может быть у твоих ног, но условное наклонение мешает… Остаётся лишь думать, что всем этим правда можно обладать, и, затаив дыхание, слушать других, у которых всё заветное есть на самом деле.
По его мнению самой яркой звездой пляжа была Галина – семидесятилетняя блондинка с великолепно сохранившейся фигурой, всегда загорелая, с дорогой причёской и маникюром.
– Ездила куда-то опять? – все один за другим спрашивали её.
– Из Чили на днях прилетела, – хвастала она и гордо встряхивала стильно крашенной шевелюрой, а после слегка смущённо добавляла. – Купальник вот новый выгорел уже и пропитался солью. Я по весне покупала, прямо перед поездкой.
– А как же Куба? – спрашивали её.
– Так Фидель умер, летать больше не к кому, – отзывалась она. – И в Индию отлеталась, без Ганди что там делать.
– Да, помним, он тебе кофе всегда коробками присылал, – кивали все и может даже верили, никто не смеялся.
Верил и дядя Коля.
– А в Чили у тебя кто? – спросил однажды он.
– Любовник, – отозвалась, не задумавшись ни на секунду Галя.
– Любовник это хорошо, – понимающе кивнул собеседник.
– На следующий год в Камбоджу собираюсь, – продолжала кокетка. – Списалась с одним молодым по интернету, в гости зовёт.
Дядя Коля тоже с удовольствием бы поехал, но любовниц по интернету не искал и в гости его никто не звал, хотя ему очень хотелось. Звала только глухонемая подруга, но к ней совсем надоело ходить. От общества Гали он трепетал – дивился, как такая звезда снизошла до простого общения. При этом трепетно хранил все свои секреты: никто, ни одна живая душа не должна была знать, что всю жизнь до старости проработал человек этот простым токарем и не здоровался за руку с Фиделем Кастро, да и с мэром небольшого городка, в котором жил, был лично не знаком… Кстати сказать, и мимо старшего дома тоже проходил молча. А загар и модная летняя одежда – всё это было недорогими пустяками, своеобразной игрой, и могло стать наверное даже такой исключительной репетицией жизни, но это для тех, кто верил, что может родиться когда-нибудь заново.