– Что с ней? – испуганно спросил Алек.
– У мисс Бертон снова припадок. Вы же сами видите, в каком она состоянии, мистер Макалистер. Поэтому я и не рекомендовал вам встречаться.
Я действительно дергалась в конвульсиях на полу, не в состоянии контролировать свое тело.
– Вам плохо, мистер Макалистер? – долетел до меня голос доктора Кейна.
– Пожалуйста, сделайте что-нибудь! – голос Алека был далеким и умоляющим.
Меня укололи, и мышцы расслабились. Все. Я лежала в луже собственной мочи. Глаза медленно возвращались на место, но Алека я так и не увидела. Я стремительно погружалась в темноту.
В этом мраке я больше всего боялась потерять рассудок. Заблудиться навсегда.
С тех пор доктор Кейн постоянно что-то колол мне. От этих уколов у меня начинались видения, и я уже не понимала, где реальные люди, а где вымышленные. Ко мне приходила Лора, молча сидела на краешке моей кровати. И она была реальнее доктора Кейна, который все время говорил и говорил о своем изобретении, но был полупрозрачным, и я видела все его мысли. И эти мысли были страшными. Они извивались в его голове, словно змеи, шипели и глядели на меня остекленевшими глазами.
Из этих мыслей я узнала, что меня передали под опеку государству. Я спросила у доктора Кейна, правда ли это? Он удивился моей осведомленности, но подтвердил это, добавив, что я смогу увидеть Джейн Келли, если буду вести себя хорошо. Но я знала, я чувствовала, что это неправда. Доктор Кейн уже решил внутри своей головы, что из его психиатрической клиники я не выйду никогда.
Его мысли плохо пахли. Даже воняли. И я вдруг уловила их направление. Они пахли смертью. Моей смертью.
Доктор Кейн боялся. Боялся, что кто-то узнает обо мне и его эксперименте, зашедшем так далеко. Он не успевал обрабатывать данные, которые получал, но вместе с тем ему уже было не остановиться. Он вплотную подошел к разгадке какой-то только ему ведомой тайны и очень спешил.
– Пожалуйста, не убивайте меня! – попросила я его однажды. Он посмотрел на меня ошалелыми глазами и сменил лекарство.
Я вовсе перестала говорить. Лекарства что-то сделали со мной. Я хотела сказать, но не могла. Это было на руку доктору Кейну, потому что Алек не отказался от встреч со мной. Пару раз ему показали меня привязанной к постели. Потом он настоял на врачебной комиссии, и мое состояние «стабилизировалось». Меня привезли в комнату свиданий на кресле— каталке. Алек вскочил мне навстречу, чуть не опрокинув стол, а я не могла двигаться. Совсем не могла. Я не чувствовала своего тела, а при малейшей попытке произвольного движения по мне прокатывалась болезненная судорога.