Корабль иногда подёргивался. Сверхскорость погашена, но нормального полёта ещё нет. Вреж чувствовал себя скверно, тем более жалея о только что пропавшем голубом мире: у только проснувшегося, сновидение – реальность.
Опасения почти сбылись, пробуждение его началось до окончания гашения сверхскорости, хотя и всего лишь за несколько минут. Сверхскорость и сверхторможение. А сверхторможение, значит свеверхперегрузки. Вот и защититься от них может только сверхспящий, то есть гравизащига безобидна только для полуанабиозника. А что это такое: остатки сверхторможения для не защищенного организма, Вреж теперь хорошо знал. Огненная боль в позвоночнике и окровавленный костюм оттенял мысленное проклятие собственной беспечности суточной давности. Поднялся он довольно тяжело. Медленно, не сразу нашел причину кровавых пятен: полопались сосуды в носу и в гортани, на ноге были две непонятные глубокие ссадины. И лицо, и тело были в синяках… Ко всем бедам он, кажется, стал хуже слышать.
Бакунц ввёл себе тонизирующее, умылся эмульсией, применяемой при травмах; пробуждение состава экипажа надо были встречать в форме. Зазмеилась злоба на Ли Даогуня. Это в его ведении находится функциональное регулирование камеры жизнеобеспечения, а ведь всё могло обойтись и дороже. Хотя и торможение могло пройти с отклонениями, а это уже сфера деятельности командира… Те же действующие лица… Остались бы подозрения детской фантазией! На сигнальном дисплее погасла одна красная точка – пробудился Ренальдини. Врежу, почему-то, очень захотелось рассказать ему о своих сомнениях насчет командира. Этот темпераментный человек просто источал жизнеутверждение, но и трезвые его глаза также запоминались. Сказать – не сказать? Нет не надо. Тем более, какие факты-то? Просто глупо буду выглядеть. Да и вообще, побитый вид биолога-медика как раз на руку именно Сандро, вернее ему на язык.
– Доброе утро Рей… Ого! Ну, уж им-то, наверно ты отвесил как надо! Укладываться не хотели! Так их! Я бы на твоем месте поступил бы также.
– Ты закончил?
– Случилось что? – не очень свежее лицо Ренальдини стало серьёзным. Сон длился всего двадцать семь часов, но след полуанабиоза просто так с себя не стряхнёшь.
– Попал под перегрузки…
– Да это ясно. Торможение было дольше?
– Не знаю, дольше ли; может "Аквариум" от меня избавился раньше…