– Но раз я его уже пью…
– Вот именно, – Ведьма погрозила ему пальцем. – Не гневи эти стены.
– Как скажешь, – Владимир обреченно махнул рукой и припал к кубку.
Пока он пил, Ведьма подползла сзади, крепко прижалась к его спине, жадно обняла за плечи, зашептала жарким, порочным голосом.
– Хочешь со мной?
– Что с тобой?
– Все со мной! Понимаешь, все!
Лишь в последнее мгновение Владимир успел промолчать. Успел не сказать роковое – хочу. Успел подумать, какова будет цена и ужаснуться безжалостным мыслям.
– Хочешь? – настойчиво повторила Ведьма.
– Нет, – тихо, но твердо ответил Владимир.
– Нет?! – захохотала Ведьма, и Владимир почувствовал, как его шеи коснулась холодная сталь. – Нет?! – Кинжал упруго уперся в кожу, обещая в любой момент потребовать верного ответа.
– Нет, – повторил Владимир. – По крайней мере, не сегодня, – зачем-то добавил он.
– Значит, – завтра! – удовлетворенно промурлыкала Ведьма и убрала кинжал, не забыв прежде оставить на шее Владимира длинную багровую царапину.
– Еще вина? – бестрепетно предложил Владимир.
– Думаешь, я опьянею?
– Думаю, ты всегда пьяна.
– Лучше всегда, чем никогда, – Ведьма погладила Владимира по щеке. – Лучше все, чем ничего. Лучше я, чем кто-либо!
– Похоже, я в лучшей в мире компании.
– Не сомневайся, мой золотой!
Владимир не сомневался. Владимир пил вино и глядел в разбитое ко всем чертям зеркало. Из цепляющихся за последние остатки гордости осколков на него смотрела Ведьма. Красивая, яркая, сильная, безжалостная. И мудрая. Беспредельно мудрая своей глубинной ведьминой мудростью. Мудростью, перед которой весь совокупный человеческий разум казался жалким и второстепенным.
Ведьма повелительно улыбалась. Она знала, что он знает. Она хотела, чтобы он знал, что она знает. Чтобы он задумался, чтобы он передумал, чтобы он страдал и каялся. Сейчас, послезавтра и всегда!
В старом, грязном, треснувшем зеркале Ведьма была прекрасней весны, звезды и листопада. Желанней тайны, мечты и крови. Важнее любви, победы и надежды. Владимир не отрывал от зеркала глаз, не смея развернуться и посмотреть зачаровавшему отражению в лицо.
– Ты же ненастоящая, – еле слышно прошептал он, надеясь, что она не услышит.
– Какая разница, если хочешь? – раздался в ответ лукавый шепот.
– Должна быть разница, – продолжил шептать Владимир, с трудом веря в собственные слова. – Должна же быть какая-то разница.