Анекдот. Старый чукча задумчиво смотрит в небо и рассуждает: «Железная птица в небе летит. Самолет называется. Людей в наги поселок везет. Геологи называются. Прилетят, будут водку пить и наших женщин любить. Экспедиция называется».
Вот и у нас теперь: революция называется, «чеченская» революция. На улице стреляют. Зарплату не платят. В магазинах продуктов нет. Хлеб по карточкам. Общественный транспорт не ходит. Редкие прохожие быстро пробегают по улицам, голову в плечи втягивают.
Мертвый город.
(Вадим)
Она позвонила мне на работу утром. При этом так плакала, что я не сразу догадался, кто говорит. А это была Нина Сергеевна, домработница отца Кошки.
Я ничего толком не понял из ее бессвязных криков. Ясно было: произошло что-то очень плохое.
Отношения с отцом Леночки, известным ученым, у нас не складывались с самого начала. С того момента, как мы с матерью пришли свататься и он нас выгнал (при этом Кошка ушла вместе с нами, заставив родителей смириться с ее выбором).
Я не оговорился, сказав именно «свататься», а не знакомиться. С родителями Кошки я был давно знаком, так как работал в том же НИИ, правда, в «альтернативной» группе, изобретавшей новые методы разработки нефтяных скважин. Они в значительной мере противоречили признанным и широко известным проектам Леночкиного папы, поэтому он считал меня «авантюристом от науки», брака дочери с которым, естественно, одобрить не мог.
После свадьбы мы с новыми родственниками встречались не очень часто, тем более что папа Майер не вылезал из зарубежных поездок, а я со своими изобретениями (признанными и непризнанными) был прочно прикован к родному порогу.
Правда, в короткий период после смерти моей тещи Майер общался со мной значительно чаще, чем обычно. Но не потому, что проникся родственными чувствами. Просто тесть пытался начать новую жизнь с моей хорошей знакомой Верочкой (на 20 лет моложе его самого) и использовал меня в качестве переговорщика.
Когда Верочка, устрашенная бытовыми проявлениями тяжелого характера Майера, в очередной раз покидала их неустойчивый домашний очаг, тесть звонил мне и просил убедить ее вернуться. Но однажды Верочка ушла навсегда, и, следовательно, надобность в частом родственном общении со мной отпала.
Кошка тоже не очень стремилась к встречам с отцом, который, из-за своих заграничных вояжей, участвовал в ее воспитании опосредованно: преимущественно создавал для него материальную базу (весьма основательную). Такое положение всех устраивало.