Правду сказать, родство с другом юности капитан-лейтенанта Лемски мою службу под его началом мёдом не сделало. Командир дрючил мою персону, по похабному замечанию Макса – «как албанский пастух любимую козу». Перенье, подозреваю, в глубине души был рад этому факту. Ведь ему, разгильдяю и выпивохе, доставалось меньше ядовитого командирского внимания. Теперь-то я понимаю, почему мучимый больной печенью матёрый желтоглазый волк гонял нас как щенков по отсекам старого У-бота! Лемски стремился превратить глупых двадцатилетних салаг в серьёзных моряков. Вечная ему память и благодарность за то, что мы до сих пор живы. Мы – это Макс, я и наши экипажи.
Максимилиан сграбастал меня в свои медвежьи объятья совсем не по-кошачьи:
– Ну что, пёс-рыцарь, составишь компанию старому котяре? – прорычал он весело.
Речь Перенье, сколько я его помню, настоящий зоопарк. Сравнение друзей и знакомых с разной живностью всегда было его пунктиком. Он и меня, было дело, заразил этой дурной привычкой, так что порой бывает очень трудно не увидеть в человеке образ какой-нибудь животины. Сейчас Макс, похоже, увлекался орнитологией:
– Я со своими альбатросами планирую принять на грудь где-нибудь в тихом местечке, ну а потом по птичкам. Хотя, положим, без девчонок можно пережить, а вот со старым другом былое вспомнить – это слаще любой курочки.
– Господин корветтен-капитан, – обратился ко мне стоящий неподалеку Йоган. – У меня приказ. Я не могу оставить вас и ваших офицеров без сопровождения. В Пальмасе безопасно только днём. По вечерам на улицы и тем более в пригородах вылезает из нор всякая местная шваль. Так что без прикрытия вам никак нельзя.
– Ну так пошли с нами, Дон Хуан, идальго ты наш Канарский, – отреагировал без промедления Перенье.
Йоган не остался в долгу:
– Я готов устроить сегодняшнюю попойку за счёт заведения, но с одним условием: командир «Чёрного кота» и его офицеры переоденутся в гражданскую одежду.
– Чёрт с тобой, банкуй! – проворчал Макс-Кот и, сверкнув в сторону Йогана чёрным, вороньим глазом, отправился в каюту переодеваться.
Ресторанчик «Полило» посоветовал нам не кто иной, как Йоган или, в испанском варианте – Хуан. Йоган-Хуан был родом с острова Тенерифе, эдакий Канарский фольксдойче, выходец из небольшой тенерифской общины немецких колонистов. Цитируя Макса-кота: «Прожжённых лисов-хитрецов, облюбовавших для колонизации земной рай – Канары».