– его сообщник из местных. Без ложной скромности могу сказать, что в самые критические моменты меня всегда спасали находчивость и самообладание. Эти качества, дарованные мне провидением, видимо, взамен привлекательной внешности, помогли и на этот раз. Знаете, что я сделал, граф, чтобы спасти вашу хвалёную честь? Перевоплотился в бродячую собаку! Способность идеально имитировать разные звуки – это лишь один из моих многочисленных и порой странных талантов.
Спустившись к подножию пирамиды, где только что за вами закрылась неотличимая от остальной каменной кладки дверь, я тоскливо завыл. Это была горькая жалоба бесприютного пса, из глупого любопытства забежавшего следом за тремя незнакомыми людьми в подземный ход. Люди исчезли, остался запах склепа, смерти и глухие отвесные стены. При таких обстоятельствах не то, что псина, человек взвоет. Моё актёрство подействовало, и дверь в пирамиде открылась. В полосе яркого света, злобно шипя и ругаясь по-испански, показался гном Пабло. В своих трёхпалых ручках он сжимал огромный для него серебристый «люгер»[41]. Этот человекообразный явно намеревался разделаться с глупой собакой, случайно оказавшейся в святилище. Я наблюдал за ним, притаившись за выступом пирамиды и, когда настал удобный момент, прыгнул ему на спину Затем, легко свалив на землю, слегка придушил, не до смерти, только лишил сознания. Не то чтобы из гуманизма, – ха-ха, вы знаете, Отто, я этими атавизмами не страдаю. Просто, поди знай, как такое мутное дело обернётся? Не стоит сразу сжигать все мосты. Вход в пирамиду был открыт, и ваш покорный слуга, вооружённый добытым «люгером», ворвался внутрь, спасать своего товарища.
Я ожидал увидеть что угодно, к примеру, размалёванных как черти белобрысых дикарей, готовящих вашу арийскую милость для жертвоприношения. На том самом алтаре, который я заметил на крыше этой ацтекообразной пирамиды. Было бы забавно, если бы вас нагого растирали для этой цели сакральными благовониями обнажённые блондинки-язычницы. Чтобы затем престарелый жрец-гуанча воткнул бы в ваше тевтонское сердце ритуальный обсидиановый кинжал. Тем не менее, я узрел вполне современную лабораторию с кучей соответствующих причиндалов. Непонятные, сверкающие стеклом и никелем приборы, а так же невиданных размеров микроскоп с двумя окулярами. Эта махина занимала половину пространства довольно большой, ярко освящённой комнаты. Давешний гигант, теперь облачённый в белоснежный, накрахмаленный, как сорочка дирижёра халат, что-то увлечённо разглядывал через окуляры этого прибора. При этом он возбуждённо говорил по-испански, обращаясь к своему уродцу-напарнику, не замечая его отсутствия. Гном Пабло, после не совсем удачной охоты на одного ловкого пёсика, в этот момент отдыхал за ближайшим валуном у подножия пирамиды. Вы же, дорогой граф, раздетый до пояса, возлежали в центре этого приюта вивисекторов на высоком операционном столе. Мельком взглянув вам в лицо, я убедился, что на происходящее вы адекватно не реагируете.