– Ох, Энни, я не смогу без тебя жить.
Девочки тебе помогут, – прозвучал нежный голос в его голове. – А теперь отпусти меня, Сед. У тебя много дел.
– Не могу, – простонал он.
Он сидел и сидел у ее кровати, и только через полчаса позвонил врачу, который по совместительству был также и коронером округа. Когда пришли за телом, Сед шел рядом с каталкой до фургона, держа Энни за руку.
– Понимаю, у нас с Энни были предварительные договоренности, но все же… Быть может, ты хотел бы поехать в похоронное бюро, чтобы повидаться с ней на прощание перед тем, как… – начал врач и замялся.
Сед медленно покачал головой.
– Она просила меня этого не делать, а я должен выполнять ее желания. Я не могу с ней проститься. Никогда не мог и не могу до сих пор, но пока я вас ждал, мы с ней все решили. Позвоните, когда можно будет приехать забрать прах.
В конце его голос дрогнул.
Доктор похлопал Седа по плечу.
– Прими мои соболезнования, Сед. Она была потрясающей женщиной и верным другом.
– Моим лучшим другом, – сказал он, вытирая слезы. – Мы столько пережили вместе.
– Если что-нибудь будет нужно, звони.
– Спасибо. Прямо сейчас нужно позвонить девочкам, как бы мне не хотелось.
– Разве они еще не здесь?
Сед провел рукой по кудрявой седеющей шевелюре.
– Энни не разрешала им говорить. Без рыданий. Без шума. Такая уж она была.
– Это точно, – кивнул доктор. – Мне очень, очень жаль, Сед.
– Благодарю.
Сед провожал взглядом фургон, пока тот не скрылся из виду, и при этом не переставал махать, прямо как в тот день много-много лет назад махал из окна автобуса, увозившего его на войну, как можно дальше от Энни и ее нового мужа. Он надеялся, что забудет ее, но ни время, ни расстояние так и не смягчили боль. Энни вышла замуж за его друга Шеймаса Клэнси. Если бы Сед родился блондином с белой кожей, то прекрасная Энни принадлежала бы ему. Но боль в день ее свадьбы не могла сравниться с болью, царившей в его сердце этим утром, когда фургон коронера медленно исчезал за горизонтом, а над мостом через озеро разливался свет восходящего солнца.
* * *
С каждой милей голова Харпер гудела все сильнее. Она была за рулем все того же пикапа выжженного оранжевого цвета, что и два года назад, когда по пути в Оклахому она ненадолго заезжала в дом у озера, чтобы поработать в одном из казино на другом берегу Ред-ривер. С тех пор, как она в последний раз ночевала в том доме, прошло уже десять лет. После того лета ее жизнь больше никогда не будет прежней.